— Это хорошо, потому что женщина без мужчины — все равно что рыба без трактора, — выдала Ханна и икнула.
— Велосипеда, Ханна, велосипеда.
— Зачем я в это ввязалась? — вздохнула я. — У меня с самого начала было плохое предчувствие. Из-за этого миллиона у меня разрушится семья.
— Ты все видишь в черном цвете, — сказала Элизабет. — Есть тысячи самых убедительных причин, позволяющих объяснить отсутствие Штефана дома.
В трубке что-то пискнуло.
— Телефонная карта кончилась, — сообщила я. — Только, пожалуйста, назови мне хоть одну причину из этой тысячи, тогда я успокоюсь.
— Итак, — произнесла Элизабет, но в этот момент в трубке наступила тишина.
Я опечаленно повесила ее. Ах, что же со мной стало! Я чувствовала себя, как бедный муж Деми Мур, когда он осознал, что миллиона ему не видать.
Но в следующий момент у меня возникла спасительная мысль: а что, если Штефан совсем не собирался ложиться с Эвелин в постель, а так же, как и я, отправился на поиски телефонной будки, из которой мог бы мне позвонить? Довольно логично, не так ли?
Двое мужчин, стоявших на противоположной стороне улицы у входа в ирландский паб, показались мне подозрительно знакомыми. Да, конечно, блестящая в свете фонаря загорелая лысина одного и огромные уши другого не узнать было невозможно. Я стремительно направилась в сторону дома.
— Выглядишь отвратительно, — заявила Петра на следующее утро.
Было все еще нестерпимо жарко. Воздух за ночь не успел остыть. Никто в Германии не спал в эту ночь нормально, за исключением тех немногих счастливчиков, у которых дома были кондиционеры. Сама Петра выглядела так, словно медленно таяла на этой жаре. Было еще только половина девятого, а тушь на ее ресницах уже начала расплываться. И настроение у Петры было отвратительное.
— В самом деле. Суперотвратительно, — настаивала она. — Тебе следует сделать что-то со своими волосами.
— Да, при первой же возможности ты отведешь меня к своему парикмахеру, — предложила я.
У нее на голове снова была целая гора детских косичек.
— А еще обувь. В этой у тебя будет невероятный запах от ног! Ужас!
Ну, предположить, что при такой жаре мои ноги будут благоухать ароматом роз в течение всего дня, было верхом глупости. Но для решения этой проблемы в конце концов есть душ. Петра же, похоже, выливала на свои ступни и утром и вечером литры всяких средств от запаха пота, потому что весь магазин пропах этими ароматами.
— Я никак не могу понять, что находит в тебе твой муж, — сказала она, возвращая меня к теме моих страданий.
Штефан, конечно, не пытался позвонить мне, какая разница, что мои размышления на этот счет были так логичны. Оливер подтвердил, что телефон за весь вечер не позвонил ни разу. Я легла в постель в ярости.