Я ничего не ответила, так я была поражена. Мэдж продолжала:
— По выражению вашего лица и по вашему молчанию я вижу, что не знали. У вас такой же удивленный вид, какой был у меня, когда я услышала об этом.
Вновь обретя дар речи, я спросила:
— На ком же он собирался жениться?
— Вивьен не знает ее имени. Вот почему она обратилась ко мне.
Я нахмурилась и быстро сказала:
— Вивьен полагала, что вы должны это знать, потому что вы все время сопровождали Себастьяна в его поездках и много времени проводили с ним.
— Да. Но о его невесте я ничего не знаю. И никто в нашем фонде не знает.
— А откуда это знает Вивьен? — задавая этот вопрос, я уже поняла, как это глупо. Ведь Вивьен всегда была его доверенным лицом.
— Себастьян рассказал ей, — ответила Мэдж, подтверждая мою мысль.
— Но имени этой особы он ей не сказал. — Я покачала головой. — Как это похоже на Себастьяна. Но может быть, он сказал ей еще что‑нибудь?
— Сказал. Что она врач. Ученый. По крайней мере, я так поняла. И еще он сказал, что она живет и работает в Африке.
— Какой интерес представляет она для Вивьен теперь, когда мой отец умер?
— Вивьен пишет очерк о Себастьяне и хочет взять интервью у нее.
— Ясно. — Я слегка улыбнулась. — Что ж, по крайней мере нам не нужно беспокоиться ни о тоне, в котором он будет написан, ни о содержании, дорогая Мэдж. Раз за это дело взялась Вивьен, он будет хвалебным, само собой разумеется.
— Да, я в этом уверена.
— Для кого она пишет? Она вам говорила?
— Для лондонской «Санди Таймз». Как я уже сказала, она была в Нью‑Йорке, брала интервью у сотрудников «Лок Индастриз» и «Фонда». Насколько мне известно, все говорят о Себастьяне очень хорошо. Почему бы и нет? то был необычный человек, и те, кто работали у него и с ним, очень его уважали. И уважают. Думаю, что Вивьен правильно подойдет к теме.
— А что это за тема? — с любопытством спросила я.
— Она хочет писать о Себастьяне как о последнем великом филантропе. Благотворительность ведь была его стихией.
— Последний великий филантроп, — повторила я. — Неплохое название, совсем неплохое. Вы правы, установка у нее верная.
— Ваш отец был великим человеком, Люциана. Я знала его восемнадцать лет, и не было ни дня, чтобы я не восхищалась им. Он завоевывал человеческие сердца необычностью своей личности и покоряющей незаурядной энергией. И я не встречала человека с подобной силой воли. Он был замечательный человек во многих отношениях, и при этом очень отзывчивый.
— Все это так, как вы говорите, — согласилась я. — И я всегда верила, что он может быть всем, чем захочет, даже если по природе своей он совсем другой. Блестящий человек, он преуспел бы во всем, чем бы ни занимался.