— Да уж конечно. Он же был совсем не стар, ему и шестидесяти не было, и мне всегда казалось, что он в хорошей форме.
— Так оно и было, но, наверное, мне станет легче, когда я узнаю, как именно он умер. К сожалению, результатов вскрытия все еще нет.
— А я думала, ты уже знаешь, — сказала она удивленно, а потом быстро продолжала: — В наших газетах пока ничего нет. А на днях в них было полно всяких россказней. Французская пресса считает, что его смерть выглядит очень подозрительно.
— Нью‑Йоркская тоже. Что поделаешь. Но в его смерти на самом деле есть что‑то таинственное. Я с радостью уехала оттуда, так все это грустно. Конечно, пришлось дождаться поминальной службы — для меня очень важно было присутствовать на ней.
— И как все прошло?
— Вполне прилично. Это было вчера, и церковь была переполнена. Было много важных персон, — правительственные чиновники, люди из ООН, руководители благотворительных организаций. Народ приехал со всего света. Известные и не очень. Я порадовалась, что так много людей пришли отдать свой последний долг. Но как только все кончилось, я улизнула и прямо в аэропорт. Так хотелось поскорее вернуться к своей обычной жизни.
— А мне хочется поскорее увидеть тебя. Ты можешь приехать к обеду в субботу вечером? Будем только мы, всей семьей. Не хочешь ли прихватить Кита?
— Спасибо, с удовольствием приеду, а с ним поговорю попозже. Я знаю, что он вовсю творит, кончает последнее полотно для своей выставки в следующем месяце. Я ему еще не звонила. Просто не было возможности.
— Если он недоступен, приходи одна, но я уверена, что он придет. Совершенно уверена, — многозначительно сказала Мари‑Лор, неисправимый романтик. — А теперь я побегу, Вивьен. Я утонула в документах в связи с выставкой древностей, она откроется через неделю.
— А мне нужно распаковать вещи. До субботы, дорогая. Ах да, во сколько?
— Около семи. Чао.
— Пока, Мари‑Лор.
Мы одновременно повесили трубки, и я пошла искать Фил.
Выйдя из своей спальни, расположенной в одном из новых флигелей, я прошла через холл, связывающий пристройку с основной частью дома. Она построена из крупных камней, цвет их колеблется от мягких песочных и золотистых тонов до бледно‑розовых и темно‑серых. Камни не оштукатурены, как было принято в XVI веке.
Основное здание мельницы, построенной, кажется в 1567 году, состоит из четырех огромных помещений, которые мы превратили в жилые комнаты. Когда Себастьян купил эту мельницу, помещения были практически в полной сохранности, и мы только отремонтировали стены и потолки. Когда‑то здесь давили оливки на гигантских круглых камнях, поражающих воображение своим размером. Своды, из которых иные достигают высоты тридцати футов, разделяют эти огромные помещения, отчего они кажутся еще более величественными.