— Боюсь, что нет. Это заключение главного медицинского эксперта. Он покончил с собой.
— Но… но… это не может быть несчастный случай? — я хваталась за соломинку.
— Нет, Вив. Это не несчастный случай. Эксперт провел множество тестов, в экспертизу входит много всякого. Все остальные варианты исключены.
— А как же рана на лбу?
— Он умер не от нее. Его прикончили барбитураты и алкоголь. Так говорит Кеннелли.
— А почему эксперт так уверен, что это не несчастный случай? — голос у меня от волнения звучал почти как крик.
— Я же только что сказал тебе. В его крови, мозге, тканях и других органах было всего слишком много. Это могло быть приятно только с определенной целью. Нельзя оспаривать заключения токсиколога. Факты есть факты, они не могут лгать.
— Но он не мог убить себя. Себастьян не мог! — протестующе повторяла я, убежденная доводами Джека и все еще не веря ему.
— Ну как можно так говорить! — воскликнул он нетерпеливо. — Вы разошлись уже давно, Вивьен. И редко виделись в последнее время. Откуда тебе знать, что было у него в мыслях?
— Он был счастлив, — выпалила я, — очень счастлив в тот день… — Я резко остановилась, поняв, что не хочу говорить большего.
— Себастьян счастлив! — Джек хмыкнул. — Ну ты скажешь. Он никогда не был счастлив. Ни разу за всю свою жизнь. Вечно угрюмый, мрачный. Раздраженный. Брюзга и зануда. Я‑то знаю. Я достаточно натерпелся от его настроений.
Меня охватил холодный гнев, мне захотелось выругать его, крикнуть, что он не прав, жесток, судит об отце неверно и несправедливо. Но я взяла себя в руки, сказала сдержанно и твердо:
— В тот день, когда мы завтракали в «Ле Рефюж», он казался счастливым. Вот что хочу сказать.
— Это в понедельник. А в субботу он покончил с собой.
— Значит, эксперт установил, что это было в субботу?
— Да. В субботу ночью. А почему он поступил так, мы никогда не узнаем. Все, что я знаю наверняка — что медицинские эксперты обычно не ошибаются.
— Я не могу в это поверить, — твердила я.
Джек сказал:
— Поверь. Случилось именно это. Самоубийство.
— Значит, твоя теория насчет грабителя рухнула, — заметила я.
— Так же, как и твоя насчет сердечного приступа или инсульта, — парировал он.
— Джек, а как полиция объяснила беспорядок в комнате? Опрокинутую лампу, кресло, разбросанные бумаги?
— Никак. Потому что они не могут сказать пока ничего определенного.
— Но ведь должна же у них быть какая‑то версия? Они же занимаются такими расследованиями.
— Фантазии — не их дело. Они оперируют фактами.
— Наверное, Себастьян бродил, шатаясь, по комнате, — рассуждала я вслух, — прежде чем вышел в сад. Интересно, зачем он вышел в сад, зачем пошел к озеру. Как ты думаешь, Джек?