Я засмеялся.
— Что бы ты ни говорила, а я уверен, что твою книгу будут читать многие. Ты так хорошо все излагаешь. Все звучит так… современно.
— Да ведь человеческая природа почти не изменилась, Джек. Плантагенеты были весьма колоритными фигурами. Не забывай, я пишу не о них, а о Фулке Нерра. Он‑то никого не интересует. Кроме меня и моего издателя.
— Не надо так думать. Послушай, не мое дело давать тебе советы. Но ты добавь в свой рассказ побольше о Плантагенетах. Ручаюсь, это будет бестселлер.
— Твоими бы устами да мед пить, — засмеялась она.
Мы спустились со склона, поросшего виноградниками. Остановившись, я взял ее за руку.
— Мне нужно еще пару часов поработать с Оливье. А ты? Еще посидишь над своей книжкой?
— Немного. А потом я, наверное, поеду покататься верхом. Очень полезно — проскакать хорошим галопом по полям. Всю паутину сдует. Ты не будешь возражать, если я возьму Черного Джека? Я с ним неплохо справляюсь.
— Я уже сказал, что ты можешь брать любую лошадь. Можешь и Черного Джека.
Она поцеловала меня в щеку.
— Спасибо. Желаю хорошо провести время. Не перерабатывай.
Я улыбнулся.
— И ты тоже.
Она направилась к шато, когда я окликнул ее:
— Кэтрин!
Она обернулась.
— Да? Ты что!
— Как насчет обеда в Эксе? Давненько мы там не бывали.
— Прекрасная идея, дорогой.
— Я закажу столик в «Кло де ля Виолет». Ладно?
— Чудесно.
Помахав рукой, она пошла своей дорогой.
* * *
Я направился к винодельне. Проходя мимо «Домашней фермы», я замедлил шаги. Не навестить ли мадам Клотильду? Она хозяйничает на ферме. Также, как и ее мать в прежние времена. Я знал ее с тех пор, как был маленьким мальчиком. Она тогда была подростком. Ее муж Морис работает на виноградниках. Он помогает ей на ферме, как и их дочь Элен и сын Винсент.
Она всегда радуется моему приходу, тут же варит кофе с молоком, приносит горячие бриоши или тартинки.
И все же, я прошел мимо. Меня ждет Оливье. Он хочет, чтобы я глянул на какие‑то бутылки с вином. На множество бутылок. Ему кажется, что с ними что‑то не так. Наверное, «бутылочная болезнь». Надеюсь, что только и всего. Вино, заболевшее в бутылках, обычно очищается само, если его оставить в покое.
— На поверхности вина из этой партии появилась тонкая пленка, — сказал Оливье, когда я нашел его в разливочной.
— «Болезнь цветка» — я думаю, — воскликнул я. Она чаще всего портит вино, на поверхности появляется пена или пленка.
— Вы правы, Жак, — отозвался Оливье, — но, к счастью, это всего лишь молодое вино, которое мы сделали в прошлом году. Две бочки. Невелика трагедия.
— По дороге сюда, — сказал я, кивнув в знак согласия, — я думал, не «бутылочная» ли это болезнь?