— Что же с ним сталось?
— Видите ли, меня, к несчастью, арестовали; хоть дело и было пустяковое, но я поняла, что выйду на свободу не скоро, и за триста франков отдала малыша одной женщине по имени Крюше. Я ни о чем ей не стала рассказывать; мы порешили, что когда меня выпустят, она вернет мне ребенка. Но меня приговорили к трем годам тюрьмы за укрывательство и соучастие в убийстве. После моего освобождения оказалось, что Крюше уже умерла. Куда девался мальчик — не знаю.
— Почему же вы теперь вспомнили о нем?
— Разве вам неизвестно, что старый граф Моннуар завещал все свое состояние — около трех миллионов — его преподобию Девис-Роту, с условием, чтобы тот, пользуясь доходами с капитала, продолжал поиски наследника Моннуара, маленького Анри, похищенного, когда ему было три года, и до сих пор не найденного прадедом, несмотря на все старания? Сейчас мальчику должно быть около десяти лет.
— Ну так что же?
— По описанию примет я узнала того ребенка, которого меня заставили взять, и во мне заговорила совесть…
— А к тому же нашедшему полагается немалая награда, не так ли?
Женщина покраснела.
— Вас послал сам Бог! — объявил Гренюш. — Вы сейчас же письменно изложите все, что рассказали.
— Но я неграмотна.
— В таком случае вы дадите устные показания, когда вас вызовут. Я знаю этого графа.
Гренюш был положительно великолепен!
Тут вдова Марсель, которая тоже была не промах, неожиданно появилась с пером, чернилами и бумагой.
— Вы меня звали, ваше преподобие?
— Да, — ответил Гренюш, — тоже умевший писать. Он вовсе не собирался ее звать, но отступать было поздно. Вдова Марсель уселась за стол.
— Прикажете записывать, ваше преподобие?
— Да, — еще раз подтвердил Гренюш.
У посетительницы от страха спирало в горле; она не понимала, каким образом эта старуха угадывала намерения хозяина. И хотя помощница аббата состроила умильную мину, кающаяся заговорила не сразу.
— Ваше имя? — начала допрос вдова Марсель, словно заправский следователь.
— Анна Фигье.
— Где вы родились?
— На этой самой улице, сударыня. У моей матери была прачечная в доме номер семнадцать; потом, когда она продала свое заведение, я продолжала в нем работать.
— Сколько лет вам было, когда вы взяли этого ребенка?
— Сорок, сударыня.
— Не «сударыня», а «отец мой», ибо вас спрашивает его преподобие, а я — только посредница. Господин аббат болен; он велел мне задавать вам вопросы и записывать ваши ответы.
Гренюш утвердительно кивнул. Вдова Марсель продолжала:
— Вы не замужем?
— Нет.
— Всегда ходили в церковь?
— Да.
— В таком случае есть священники, знающие вас?