Спустилась тьма; завывал ветер; крушение было неминуемо. Из порта попытались послать баркасы на помощь, но, оказавшись во власти урагана, они не только не могли никого спасти, но сами были на волосок от гибели.
Вдруг послышался ужасающий треск: «Бомануар», брошенный огромной волной на «Джон Буля», проломил корпус пакетбота. Накренившись, английский корабль начал погружаться в пучину. Не раздалось ни одного вскрика. Могила разверзлась, и люди молча опускались в нее.
«Бомануар» еще держался на поверхности. От сокрушительного удара на нем опрокинулись горевшие фонари и вспыхнул пожар. Ливень, каким обычно завершаются такие бури, еще не начался. Тучи еще не разрешились от бремени, и ветер, словно сорвавшись с цепи, гнал пылающий корабль прямо на утесы. Когда же наконец закружился яростный смерч и потоки воды хлынули с небес, все было уже кончено…
* * *
На другое утро лучезарное солнце осветило берег, усеянный обломками кораблекрушения. Земля дымилась от испарений; тут и там из зарослей выглядывали морды кенгуру, готовых скрыться при первой же опасности. Встревоженные обезьяны, повиснув на ветвях пальм и эвкалиптов, кривлялись и гримасничали, как будто упрекая бурю за все содеянные ею беды. На берегу беспорядочно громоздились выброшенные морем обломки кораблей: доски, мачты, куски обшивки. Но еще более плачевное зрелище являли трупы, видневшиеся на побережье.
Все же несколько человек спаслось, и среди них — Санблер. Он выглядел еще ужаснее, чем всегда: удары о скалы еще больше изуродовали его лицо. Удивленный спасением от верной гибели, он вовсе не радовался, что выжил. Уцелели также Керван Дарек и Клара Марсель. Они обрели жизнь и свободу, но какой ценой? За каждый миг счастья судьба заставляет расплачиваться годами нескончаемых страданий…
В тюрьме Сен-Лазар, как и в доме предварительного заключения, Клара Буссони и Анжела, арестованные уже не впервые, были занесены в список рецидивисток.
Анжела была возбуждена, словно в лихорадке; Клара, наоборот, подавлена и удручена. Разница в их характерах сказалась и в эти горькие минуты. Отныне Анжелу не покидала мысль о мести; Клару, напротив, навсегда оставило мужество. Первая ни разу не заплакала; вторая обливалась слезами. Обе страдали, но каждая по-своему.
В результате этого нравственного перерождения одна превратилась в мстительницу, другая впала в умственную спячку. Внешне они не изменились. Молча они взирали на окружающее, ничего не замечая. Их мысли были сосредоточены на одном, но, как это всегда бывает, они не догадывались о подлинных размерах несчастья, постигшего их семью. Мысль о том, что Бродар мог быть осужден на смерть, даже не приходила им в голову, так же, как и мысль о возможной смерти Огюста.