Татьяна глубоко вздохнула, а потом в упор посмотрела на Баринова.
— Рома… Я могу с ним посидеть, пока ваша няня не выйдет на работу.
— Что? — опешил он.
— Я серьёзно. У меня сейчас работы не так много. Я, правда, могу.
— Ты спятила? — совершенно серьёзно поинтересовался Роман, с интересом разглядывая её.
А Таня пренебрежительно скривилась.
— Не надо мне грубить. И я не спятила, я всё прекрасно понимаю. Вот только не понимаю твоей реакции, для тебя кругом одна выгода. Я даже готовить буду.
— По-моему, ты не слышала ни слова из того, что я говорил!
— Я всё слышала! И я совершенно не собираюсь исчезать из его жизни, если это тебя так волнует. Если ты позволишь, конечно. И я не собираюсь учить его ничему плохому. Рома! — это прозвучало умоляюще.
Баринов сверлил её взглядом, а потом вдруг повернулся и гаркнул в сторону комнат:
— Тёмка, закрой дверь!
Татьяна с удивлением оглянулась и услышала тихий хлопок. Подслушивал.
Ромка снова уставился на неё.
— Я не понимаю, зачем тебе это надо.
— Давай просто сойдёмся на том, что надо. А зачем — это уже дело десятое.
— Пап, ну можно? — раздалось из-за угла жалобное поскуливание, а Роман беспомощно застонал. — Пап!
— Так, прекрати канючить! А ты!.. — Он посмотрел на Таню и махнул рукой. — Приезжай завтра. Во сколько ты приедешь?
Она задохнулась от радости, когда услышала его ответ, и, не задумавшись, выдохнула:
— А во сколько надо? — а потом исправилась. — То есть, в десять. У меня в девять встреча, а потом я могу…
— Приезжай к двенадцати. Мы утром в больницу, а потом я его привезу.
Вот так решилась её судьба. Она даже сама в тот момент не понимала, отчего так обрадовалась, и насколько ей это было нужно. Но в душе всё пело и даже задумчивый, и чуть недовольный Ромкин взгляд не мог испортить ей настроения.
А Баринов, после её ухода, только головой качал, думая обо всём этом…
Конечно, она пришла раньше двенадцати. И никакой злой рок, из-за которого она в последнее время постоянно и всюду опаздывала, сегодня её не преследовал.
Дома у Бариновых никого не оказалось и Татьяне пришлось гулять перед домом, ожидая их появления. Даже замёрзла. Изящные итальянские сапожки совсем не были предназначены для долгих прогулок на морозе и поэтому ноги начали мёрзнуть.
Но всё это казалось такой мелочью, по сравнению с происходящими событиями, что Таня не замечала никакие неудобства. Ею владело странное чувство, словно жизнь в один момент сделала нервный скачок — и всё вокруг перевернулось. Прошлое самым неожиданным образом нахлынуло из небытия и это завораживало. Да кто бы на её месте отказался исправить когда-то совершённые ошибки? Ошибки, которые мучили, не давали покоя долгие годы? Хотя бы попробовать всё изменить… успокоить свою совесть.