К счастью, его падение почти у самой земли задержала разлапистая толстая ветка. Гром повис на ней, и она, спружинив, отбросила его в кустарник.
Обдирая в кровь руки, Эрнесто быстро спустился вниз.
— Чёрт побери!.. Сто двадцать дьяволов! — услышал он доносящиеся из кустов ругательства. И сразу отлегло от сердца — жив!
— Нога, — простонал Гром, когда Эрнесто склонился над ним, и виновато улыбнулся. — Вот угораздило…
— А я думал, что Грому всё нипочём! — сказал Эрнесто, перевязывая рану.
— Бывает, что и Грому достаётся. Часа через два всё заживёт. Я такой.
— Покрепче держись за шею, — сказал Эрнесто, наклонившись над Громом.
Он никогда не думал, что Гром может быть столь тяжёлым. А тут ещё выстрелы, крики солдат, перебравшихся через овраг. Да и карабин мешал, а бросать его было жалко.
За кустарником начиналась сплошная стена камыша на месте высушенного зноем болота. Во что бы то ни стало — туда, только туда! Там никто не найдёт!..
— Брось меня, — ворчал Гром. — Не строй из себя героя… Чего двоим-то погибать? Не будь дураком!
— Молчи! — огрызался Эрнесто.
Всё ближе и ближе был спасительный жёлтый камыш. В эту минуту Эрнесто желал только одного: добраться до зарослей камыша, упасть на землю и лежать, лежать и дышать всей грудью.
Ноги Грома волочились по земле, и поэтому Эрнесто всё время казалось, что следом за ним кто-то идёт, прямо за спиной, и усмехается, всё время держа тебя на прицеле.
И вот вокруг зашелестели заросли камыша, но Эрнесто не упал со своей тяжёлой ношей и даже не остановился.
Он шёл, шёл, шёл… И всё качалось перед ним: изломанный камыш, узловатые лианы, лепестки орхидей, жёлтые пятна света в сумраке тропического леса…
Эрнесто остановился только у поста бородачей, скорее почувствовав, чем услышав окрик:
— Кто идёт?
— Свои, — хрипло дыша, сказал он и внезапно рассмеялся: — Ну, так кто же из нас дурак?
— Я. — И Гром тоже засмеялся.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ. У костра
Геркулес бросил охапку сучьев возле костра.
— Ну, как? — взволнованно спросил Ник.
— Не уйти, — сказал Геркулес. — Понаставили постов почти через каждый метр.
— Тсс, — прошипел Пим.
К ним подбежал Карапузис и сунул Геркулесу под нос свою фуражку, пробитую пулей:
— Видал?
— Эх, на сантиметр бы пониже — и всё, — с глубоким сожалением сказал Геркулес.
— А ты как думал! — гордо заявил Карапузис, не уловив иронии. Считай, что медаль у меня в кармане. — И помчался к другим кострам.
За этот день он всем надоел до чёртиков со своей простреленной фуражкой.
К костру подошёл лейтенант. Ещё на первом привале капрал Карапузис ему доложил, что прихватил тройку полезных людей из города, и ожидал страшного разноса, но лейтенант только рукой махнул.