Она знала, что считается красивой, но мнение окружающих оставляло ее равнодушной. В раннем детстве она была дурнушкой и только в десять лет начала расцветать, но к этому времени привыкла полагаться не на свои чары, а на другие достоинства.
Тем не менее Джилл отдавала себе отчет в том, что ее внешность производит сильное впечатление: в школе — на соучеников, в колледже — на членов жюри, выбирающих красавицу года, в Эй-Би-Экс — на коллег. Так, может, ее репутация привлекательной женщины и сыграла решающую роль в выборе Эйдена, думала иногда Джилл.
Звук выдвигаемого ящика отвлек ее от малоприятных мыслей.
— Над чем это я трудился, когда произошла катастрофа? — услышала она голос мужа.
— Право, не знаю.
— Я что ж, не говорил с тобой о работе? Джилл сглотнула подступивший к горлу ком.
— Говорил, но гораздо меньше, чем до рождения ребенка.
Ответ, видно, не понравился Эйдену — на его щеке заиграл желвак. Он продолжал изучать бумаги.
— Почему бы тебе не осмотреться здесь как следует? Вдруг что-нибудь да подхлестнет твою память. А я пока посижу снаружи. — Она вытащила из сумочки книгу. — Не торопись, смотри внимательно.
Только два часа спустя Джилл подняла глаза от книги. Все это время Эйден провел в поисках своего прошлого: выдвигал ящики с документами, просматривал бумаги, поднимал жалюзи и всматривался в окружающий пейзаж, водил пальцем по поверхности различных предметов, даже обнюхивал их, несколько раз выходил в коридор. Наконец он уселся в кожаное кресло перед своим письменным столом и углубился в чтение файлов. Войдя, Джилл застала его за этим занятием.
— Что ты делаешь? — спросила она.
Он поднял голову. Глаза глядели устало, волосы растрепались.
— Вот, изучаю бумаги. Если я не в состоянии вспомнить, каким образом зарабатывал деньги, мне остается одно — попытаться научиться этому заново.
— Ты читаешь файлы? — Она сделала большие глаза.
— Не мешай.
— Ты умный человек, Эйден, — сказала она, хотя понимала, что слово «умный» не отражает всех его достоинств. — Но даже тебе изучение файлов не заменит десятилетнего опыта работы.
Он со вздохом провел рукой по лицу.
— Ты, пожалуй, права. Пойдем домой. Здесь я ничего не добьюсь.
Джилл накинула куртку, взяла сумочку и пошла за мужем, недоумевая, что с ней происходит. С одной стороны, она разочарована — еще бы, Эйдену так хочется поскорее поправиться! — а с другой — вроде бы рада.
Внезапно ей пришла в голову совершенно дикая мысль. А что, если он останется таким навсегда? Если так и не вспомнит, в чем состояла его работа? Дикая-то она дикая, но не так уж и напугала Джилл, как могла бы.