И тут на нее снизошло озарение.
— Я чувствовала себя одинокой, Эйден. Мы с Эриком познакомились сразу же после рождения Мэдди. В самое тяжелое для меня время. Ты даже не представляешь себе, каково мне тогда было.
— Почему же ты не обратилась ко мне?
— Тебя почти никогда не было дома, а если ты и бывал, то старался избегать Мэдди, а следовательно, и меня.
— Опять двадцать пять.
— Да, от правды не уйдешь. — И она замолчала. Снова он не желает верить, что не хотел ребенка, снова подозревает ее во лжи. Она лжет, якобы чтобы выгородить себя. — Скорее всего, я, сама того не сознавая, искала кого-нибудь, кто бы в некоторых отношениях заменил мне тебя. Не в постели, разумеется, а в остальном. Кто бы стал вместе со мной радоваться Мэдди. Любоваться ею.
Эйден не спускал глаз с Мэдди. Малютка развлекалась его галстуком, стараясь обвязать его концы вокруг своей шейки. Но Джилл заметила, как сжались его руки.
— Между нами, уверяю тебя, ничего неподобающего не было. Мы, правда, дружили, но и этому я решительно положу конец.
Глазами она умоляла Эйдена понять и простить. Но муж продолжал сидеть с холодным, непроницаемым видом.
— Пусть будет так, — вымолвил он наконец.
— Это все, что ты можешь сказать? — с оттенком возмущения произнесла Джилл, убедившись, что он не намерен продолжать.
— Что еще я могу сказать?
Ты можешь сказать очень и очень много! Беда в том, что ты не желаешь, подумала Джилл.
— Ты по-прежнему мне не веришь?
Эйден провел рукой по лицу. Вид у него был усталый.
— Минуту назад ты обвиняла меня в том, что я не понимаю, какое трудное время ты пережила после рождения Мэдди. А сознаешь ли ты, как трудно жить, ничего не помня? Когда две недели назад я очнулся на больничной койке, прошлая жизнь виделась мне безбрежным волнующимся морем, окутанным туманом и все время меняющимся, в котором беспомощно барахтался я. Надежда исходила лишь от тебя, ты была как бы моим спасательным кругом. Но вчера, — его голос понизился, — выяснилось, что ты лишь частица морской стихии. Так что ты уж извини меня, если я не слишком разговорчив.
Он встал и прошел с Мэдди на руках на кухню, зажег свет и достал из буфета твердое печенье. Наблюдавшая за ним из дверей Джилл готова была разрыдаться.
— Ты заблуждаешься, Эйден. Я здесь для тебя. И всегда буду рядом. Но пытаться убедить тебя в этом — бессмысленно, ты все равно не прислушиваешься к моим словам. Лучше мне подождать. Завтра ты будешь у врача, и я уверена…
— Нет. — Он взглянул на нее с вызовом.
— Что «нет»?
— Забудь о визите к врачу.
— Не понимаю, о чем ты.