У меня был такой голос, что она (да и все остальные) затихли до конца урока. Но я видела, что Дженис, чье мышление, по мнению всех учителей, было на редкость заторможено, до сих пор обдумывает проблему, не дающую ей покоя. Лицо ее, то покрывалось румянцем, то снова обретало прежний цвет.
Наконец, когда я с горем пополам дорисовала лягушку, которая, сидя на листике кувшинки, ловит мушек, а Тим Броклбенк, дежурный по классу, вытер доску, Дженис подняла руку:
— Пожалуйста, мисс, теперь я могу что-то сказать?
— Да, пожалуйста, Дженис.
— И вовсе это не пустые сплетни, мисс. Чарли просто ничего не знает. Если она… ну, эта леди из кино, обручена с режиссером, почему мистер Фуллер звонит ей каждый вечер? Прямо в Лондон. По личному телефону. А, мисс?
И с честью доказав свою правоту, Дженис встала, вежливо попрощалась со мной и вместе со всеми отправилась в спортзал, на урок физкультуры.
— Вот вас-то я и хотел видеть, мисс Воген!
Во вторник в школу можно было являться чуть позже. В доме все было перевернуто вверх дном. Мы еще не перебрались наверх, но почти все вещи были сложены. Так что я оседлала велосипед и, опустив голову и подавшись вперед, летела по пологому склону, как вдруг у пересечения с Т-образным тупиком на Джипси-Лейн чуть не попала под большую белую машину.
К счастью, у меня хватило ума не соскакивать со смущенным видом с велосипеда, но я пережила несколько неприятных секунд, когда чуть не пошла юзом по травянистой обочине, услышав визг тормозов. Мне показалось, водитель издал резкий гневный возглас, хотя я не была в этом уверена, ведь когда мистер Пембертон остановил машину, его лицо было совершенно спокойно и невозмутимо.
Утро было теплым, и мистер Пембертон откинул верх, так что между нами состоялся непринужденный разговор. Слишком непринужденный.
Не подлежало сомнению, что он явно не был той личностью, которую мне хотелось бы встретить, равно, как то, что после наших последних встреч, когда мы вообще разговаривали, наши отношения менее всего носили сердечный характер. Тем не менее, мистер Пембертон небрежно облокотился на дверцу машины, готовый к общению.
— Скажите, — обманчиво тихим голосом поинтересовался он, — вы всегда так гоняете на велосипеде?
— Нет, не всегда.
— Очень хорошо. А то мне показалось, что вы подвергаете себя серьезной опасности. Не говоря уж о том, что подаете плохой пример детям.
— Послушайте, — возмутилась я, — это вы ехали по встречной полосе.
— О нет. Давайте вернемся и проверим тормозной след. Или не будем попусту терять время?
— Именно это я и хотела вам сказать, мистер Пембертон, — бросила я взгляд на наручные часы. — Откровенно говоря, я очень спешу.