Когда «Курьер» на следующей неделе вышел в свет, редактор получил кучу писем — и все на одну тему: киногруппа. Часть посланий была полна откровенной мистики. Одно, подписанное профессором истории на пенсии, отсылало к тем временам, когда появлялся призрак мисс Миранды, за которым неизбежно следовали какие-то беды. Еще одно было от какого-то зеваки, который уверял, что слышал глухие звуки и видел свечение на Тропе мисс Миранды.
Но в остальных письмах недвусмысленно говорилось о тех неудобствах, которые внесло в жизнь деревни пребывание в ней кинематографистов, — о переполненных автобусах, перегруженных телефонных линиях, мусоре на Хай-стрит, шуме и так далее. Капитан Коггин в очередной раз остановил мою мать, когда она отправилась в тишине и покое выпить свою чашку чаю у «Петронеллы», и бросил ей несколько резких обвинений.
Должна признаться, что не без интереса ожидала реакции мистера Пембертона. Собирается ли он в свою очередь отправлять в «Курьер» раздраженное письмо? Одернет ли он капитана Коггина или же объяснит деревне смысл пребывания съемочной группы?
Но нет, он не сделал ни того, ни другого, ни третьего. Он повел себя, как всегда, умно. Мистер Пембертон просто объявил, что в следующий четверг киногруппа устраивает деревне званый вечер с веселым костюмированным балом.
Приглашались все жители. Любой, у кого не было маскарадного костюма, мог воспользоваться услугами костюмерной. Все бесплатно.
Я уже миновала вереницу трейлеров, когда меня окликнула мисс Сильвестр. Поскольку это был последний день семестра, я тащила с собой весь объемистый груз, который приходится на учителя в этот радостный (для детей) день. Под мышкой был солидный рулон рисунков (подарок от класса), другой рукой я прижимала расписание уроков на следующий семестр и еще несла банку с подросшими головастиками, которых все же наловил Тим Броклбенк (завтра же выпущу их в пруд), а также вазон с японским садиком, который пришлось забрать домой, чтобы он не засох.
На прошлой неделе мне довелось услышать, что Сильвия Сильвестр была весьма довольна моим участием в съемках. Дженис Пибоди не раз смело заявляла, что никто не верит, будто я упала нарочно, и что героиня не имеет никакого права распускать обо мне грязные слухи.
Так что я откровенно удивилась, увидев, что Сильвия, стоя на ступеньках своего трейлера, улыбается мне с нескрываемым дружелюбием.
— О, Розамунда, — тепло обратилась она ко мне. — Я так рада видеть вас. Я все собиралась позвонить вам или написать… словом, что-то в этом роде. Вы, должно быть, считаете меня очень невежливой особой.