— Эми, я родился в Нормандии, там законы Уэльса не имеют силы, хотя и жаль. Думаю, смогу выделить случайному ребенку кое-что из моих владений, но он не сможет претендовать на то, что составляет гордость и честь моего имени. Кроме того, ребенок еще не родился, это может быть и девочка. Последний ребенок этой посудомойки в Виндзоре был девочкой. Эмма поджала губы.
— Когда это случилось? — спросила она ледяным тоном.
— Прошлой весной, перед уэльским походом. Ребенок умер, не прожив и недели.
— Ты не скупишься на милости, — проворчала Эмма. — Вы с принцем Генрихом, наверное, ведете письменный счет своим похождениям, соревнуясь, кто кого переплюнет.
— Эмма, не будь занудой, — рявкнул Гайон. — Тебе ведь известно, что делается при дворе. Уж лучше попасть в ад за прелюбодеяние, чем за мужеложество или заговор против короля.
Эмма покраснела до ушей. Ее муж, помощник королевского камергера, отлично знал, что происходит среди ближайшего окружения монарха: скандалы, мелочные склоки из-за власти… Что касается Гайона, то его вызывающая красота, презрение к молве, необузданность характера, свойственная валлийцам, притягивали к нему, словно магнит, хотел он этого или не хотел.
Майлз поднялся и тактично напомнил:
— Уже поздно, спорить будем завтра. Так можно и до утра просидеть.
Он многозначительно посмотрел на дочь. Гайон обрадовался, он и без того был полон впечатлений и тем для размышлений, и вовсе не хотел выслушивать благочестивые наставления сестры.
— Мужская солидарность, — заметила Эмма с язвительной усмешкой. — Убедили.
Подойдя к брату, она поцеловала его в щеку.
— Это не значит, что ты сдаешься, — засмеялся Гайон, игриво дернув сестру за золотистую косу.
— Разве? — Эмма вопросительно подняла брови. — Так вот, я рада передать это поле сражений под командование твоей жены, может быть, ей удастся укротить тебя?
— Значит, признаешь свое поражение? — Гай он самодовольно ухмыльнулся. — Не потому ли ты всегда оставляешь за собой последнее слово?
В тускло освещенном зале Розин поворочалась на неудобной подстилке, потом села, с раздражением поняв, что нужно опорожнить мочевой пузырь. Рядом храпел отец. Он успешно торговал шерстью, имел солидный доход, уже отрастил животик, соответствующий его положению, и был вполне доволен собой. Дела пошли лучше с тех пор, как он вошел в дело с Майлзом, хозяином Милнема и Ошдайка. Шерсть и шерстяные ткани приносили хорошую прибыль. Лорд Майлз выращивал овец. Еще его отец торговал настригом во Фландрии, немного спекулировал другим товаром — специями, кожей, шелком, тирианским стеклом — и семья разбогатела.