. Там бы и наступать. Но нет…
Как сообщал новый главный военный советник Г. Штерн, «с новым премьер-министром и новым Генеральным штабом работать стало легче». Впрочем, «много еще косности, нерешительности, медлительности у наших руководителей». Новый начальник Генерального штаба Висенте Рохо все еще держится за старое офицерство, не продвигает командиров-революционеров (то есть коммунистов) отчасти из соображений корпоративной солидарности, «отчасти сознательно, боясь полного овладения армией настоящими революционерами»[1349]. Еще сильнее, чем Рохо, «овладения армией» коммунистами боялся Прието. Он (как до него и Ларго Кабальеро) считал серьезной проблемой доминирование коммунистов среди комиссаров. Из 1373 комиссаров, на которых были получены данные, социалистами был 201 (14 %), 441 — коммунистами, 260 представляли ОСМ, 107 — ОСПК, то есть 59 % комиссаров находились под влиянием коммунистов[1350]. По существу, коммунисты выстраивали параллельный офицерский корпус.
Прието настаивал, что армия должна стать «аполитичной, иначе имеется опасность трений и столкновений между антифашистскими организациями»[1351]. Он считал, что слава командиров-коммунистов — результат «определенной газетной кампании»[1352]. Причины такой политики Прието коммунисты не без основания видели в опасениях, что после победы «революционная армия будет играть решающую роль в определении экономической и социальной жизни, политического строя будущей Испании»[1353].
27 июня был принят декрет о запрете политической пропаганды в армии. Сначала он был поддержан основными политическими силами: «Каждая газета в отдельности утверждает, что декрет является осуществлением желаний организации, которую газета представляет, и что эта организация всегда защищала эту мысль, которую теперь выражает декрет»[1354], — сообщали советские наблюдатели. Причем противники коммунистов получили повод для злорадства. «Синдикалиста» писала: «С самого начала существовала партия, которая исключительно занималась вербовкой сторонников, „новообращенных“ в офицерском корпусе новой армии»; «декрет необходим для прекращения вербовочной работы компартии»[1355].
1 июля до коммунистов «дошло», что Прието собирается использовать декрет против их «борьбы за войско». «Мундо обреро» стала осторожно возражать против декрета: «В частных разговорах нельзя запретить говорить о партиях»[1356]. По сообщению С. Марченко, «когда в беседе Урибе потребовал от него объяснений, Прието в очень раздраженной форме сказал, что он не будет действовать по чужой указке, что он делает то, что считает необходимым делать»