— Знаешь, мы впервые с тобой остались наедине и не поссорились.
— Я начинаю осваивать искусство притворства, — сдержанно сказала Таня.
— Никогда не пытайся притворяться, Таня. Мне всегда казалось, что ты — сама честность.
Она посмотрела на него через плечо, не понимая, какая она для него сейчас соблазнительная и желанная, с длинными, золотистыми, на кончиках от яркого солнца, ресницами.
— Расскажи мне о родителях, — волнуясь, попросил он. — Ты ведь не получала никаких известий от отца… после того, как его… увели?
— Нам сообщили, что он умер, и все. При содействии одного старого друга нам удалось получить его вещи: золотой портсигар и булавку от галстука. — Голос у нее был теплый и грустный. — Для меня это самые драгоценные вещи на свете. Я никогда не расстанусь с ними, скорее умру от голода.
— Надеюсь, до этого не дойдет.
Она пожала плечами.
— За них могут дать хорошие деньги.
— Ты никогда не будешь нуждаться в деньгах. Я же сказал, что позабочусь о тебе.
— Я ничего от тебя не приму после того, как уеду отсюда. Мне от тебя ничего не надо, — твердо и решительно заявила Таня. — Я найду работу и сама буду себя обеспечивать.
— Тебе не нужно работать.
— Нужно. Я хочу забыть тебя как можно скорее, когда уеду из твоего дома.
Он побледнел.
— А я не знал, что ты все еще ненавидишь меня. За последние несколько недель, мне показалось, мы стали друзьями.
— Мы с тобой никогда не станем друзьями, — запальчиво воскликнула она.
В этот момент Таня действительно почти возненавидела его. Раньше с ней никогда такого не случалось. Да как он может говорить о дружбе? Неужели думает, что ее любовь к нему оказалась такой же недолговечной, как его любовь к ней?
— Когда я отсюда уеду, я постараюсь совершенно выбросить тебя из головы, — упрямо повторила она. — Если можно было бы подхватить амнезию, как грипп, я бы пошла к врачу и попросила ввести мне вирус беспамятства! Я хочу освободиться от тебя, от своего прошлого — убедить себя, что тебя вовсе не было в моей жизни!
Взмахнув пышной юбкой, она кинулась бежать через лужайку. Адриан подождал, пока она исчезнет из виду, потом пошел в противоположном направлении. Мысли его были так далеко отсюда, что он не видел, куда идет.
Раньше Таня не посмела бы кричать на него. Она уже не была наивной девушкой, на которой он женился. Она превратилась в отчаянную, озлобленную женщину. Адриан изо всех сил старался вернуть в памяти образ той девушки, но сегодняшняя Таня заслоняла его, и, сколько он ни пытался отделить их один от другого, это не удавалось — они ускользали от него, пока он, наконец, не понял с удивлением, что обе — и Таня прежних лет, и Таня, какой он знал ее сейчас, — это единый образ.