Джеррис побежал. Он ворвался в кабинет, опередив остальных. И увидел то, что ожидал увидеть.
Старр свисал со стула, горло сбоку было разорвано. Маленький глиняный человечек исполнил свое задание, и доктор Старр был уже мертв. Крошечная коричневая фигурка вонзила отлично заостренные когти в горло спящего, когти, выполненные со знанием дела, и, возможно, еще и зубы, с хирургической точностью попав на сонную артерию. Старр умер раньше, чем успел стряхнуть с себя дьявольски точную копию человека, однако последним неистовым взмахом стесал ему лицо и оторвал голову.
Джеррис снял со Старра жуткого человечка и смял, скатал пальцами в коричневый ком раньше, чем остальные ворвались в кабинет.
А он сделал шаг и поднял с пола оторванную голову с изуродованным лицом, миниатюрным, старательно проработанным лицом, которое торжествующе улыбалось — улыбалось даже после смерти.
Джеррис пожал плечами, а в следующий миг его пробила дрожь, когда он растер в прах маленькое глиняное лицо Коулина, создателя.
ДЭНИЕЛ ФОКС
El sueño de la razón[15]
Дэниел Фокс впервые заявил о себе как о писателе в жанре хоррор в 1992 году и с тех пор постоянно публиковался в выпусках антологии «Темные голоса. Книга ужасов от „Pan“» («Dark Voices: The Pan Book of Horror»). Под псевдонимом Чез Бренчли он издал четыре психологических триллера: «Самаритянин» («The Samaritan»), «Убежище» («The Refuge»), «Сад» («The Garden») и «Время для покупок» («Mall time»). Роман Фокса «Рай» («Paradise») называют «городским эпосом о добре и зле».
Он является автором трех фэнтезийных книг для детей и опубликовал более четырехсот рассказов в разных жанрах. Фокс провел год при Университете Сандерленда, получив писательскую стипендию в связи с Береговым скульптурным проектом (St. Peter's Riverside Sculpture Project).
«Я всегда видел во „Франкенштейне“ не хоррор, а трагедию, — отмечает автор, — скорее грустную, нежели страшную историю. Краеугольный камень любой трагедии, разумеется, в ее неотвратимости: нас страшит абсолютная неизбежность несчастья. Создать человека несложно в сравнении с задачей найти для такого человека место в нашем мире; мы это сознаем и понимающе киваем, скорее печально, чем гневно, и бормочем, что поиски спасителей никогда не должны достигать цели.
И как всегда, чем больше мы знаем, тем больше хотим знать. Это неизбежно. Подарите нам огонь, и мы непременно построим доменные печи. Близится время, когда создание мужчины или женщины согласно плану станет сравнительно несложным, а что может быть сделано, будет сделано. Это неотвратимо. И по определению, совершенно необходимым станет то, что за этим последует…»