Несмотря на все самообладание, Стэйвертон вскрикнул:
— Что вы знаете о нем?
— Вы работали на него в Институте. Несколько лет. — Крошечные глазки Тёрнера впились в лицо Стэйвертона пугающим пронзительным взглядом.
— Это было давно…
— Мой босс потратил много лет, чтобы отыскать вас. После того, как вы покинули Институт и вернулись в большой мир…
— Послушайте, но я ничего не знаю, и у меня ничего нет…
— Мой босс думает иначе.
— Он что, из полиции? — колко осведомился Стэйвертон.
Физиономия Тёрнера расплылась в подобии улыбки.
— Не угадали! Скоро вы с ним познакомитесь. И все о нем узнаете, он не причинит вам вреда. Вы нужны ему.
— А… Уолтон? Он имеет к этому какое-то отношение?
— Еще какое! — усмехнулся Тёрнер.
— Я не желаю видеть его, тем более сейчас…
— Звучит так, как будто вы его ненавидите.
Стэйвертон натянул на себя жесткую куртку:
— Уолтон — опасный и подлый тип. Он смешивает людей с грязью. Использует их, а потом выбрасывает прочь.
— А вы, должно быть, имеете представление об этом, не так ли? — Тёрнер наклонился вперед, и в его маленьких глазках вспыхнул зловещий огонек. — Но вы не знаете и половины всего. Хотите узнать?
Стэйвертон вздрогнул:
— Нет! И видите ли, я рад, что сейчас уже не имею к этому никакого отношения. Прошло то время, когда я мог быть ему полезен. Господи, как же я счастлив, что избавился от Уолтона!
— Пришло время узнать правду о нем.
Стэйвертон покачал головой:
— Нет. Сейчас я хочу только одного: чтобы меня оставили в покое!
— Понятно. Но моему боссу нужна ваша помощь. Он велел рассказать вам про Уолтона все, что мы знаем. И тогда вы должны будете нам помочь.
Стэйвертон поднял глаза на Тёрнера, затем взглянул на двух его товарищей. Они устало топтались у двери.
— Похоже, у меня нет выбора. — Он пожал плечами.
— Выслушайте меня, а уж потом решайте, — откликнулся Тёрнер.
Внезапно Стэйвертон почувствовал, как в теплом воздухе дома снова расползается пронизывающий холод. Это восставали из небытия зловещие тени его прошлого, но в ответ на слова Тёрнера Стэйвертон все равно кивнул. Его пугала неизбежность происходящего.
II
— Говорил ли вам когда-нибудь Роберт Уолтон что-нибудь о своем первом партнере, Викторе Франкенштейне? — начал Тёрнер.
Услышав это имя, Стейвертон задумался, но ответил отрицательно.
— Франкенштейн, помимо всего прочего, был блестящим хирургом, — продолжил Тёрнер. — Он жил в восемнадцатом веке, а вот когда он умер — никто не знает.
Стейвертон нахмурился:
— Но ты же сказал, что он был партнером Уолтона. Как это возможно?
— Уолтон не такой, каким кажется. Вы ведь знаете — он прекрасный хирург. Но Франкенштейн был гением! Его талант, его искусство — вот чем желал обладать Уолтон, и ему удалось это присвоить.