— Прежде чем вы уйдете, я дам вам патроны и заряды для дробовика.
— Я, конечно же, заплачу.
Он махнул рукой.
— От имени музея, естественно.
— А, ну хорошо, тогда ладно. А лучше попросите Смита послать мне полдюжины бутылок того чудного бренди, которое он собирает.
— Конечно, — кивнул я.
Я не знал, что Смит коллекционирует бренди, чудное или нет. Много было вещей, о которых я не знал.
Когда я вышел из такси с ружьями, Грегорио сидел на ступенях склада. Он одобрительно кивнул, и я протянул ему винтовку. Он несколько раз щелкнул курком, потом ловко закинул оружие за плечо. Видно было, что ему не впервой носить винтовку. Удовлетворенный, он снова кивнул:
— Хорошо. Это мне?
— Точно. Но, Грегорио, обещай, что не воспользуешься оружием без крайней необходимости.
— Необходимости?
— Только если нам будет грозить опасность. Он улыбнулся, сверкнув зубами.
— Да, обещаю, — сказал он. — Но если мы найдем ту тварь, думаю, необходимость будет крайней…
IX
Мы выехали рано утром. Шел дождь, ветер рвал темные тучи, разбрасывая клочья по небу. Грегорио вел вьючных лошадей, я ехал рядом с ним; немного напряженные мышцы только приветствовали дополнительную физическую нагрузку. Грегорио ехал почти так же, как индеец, чуть подавшись вперед и расслабившись, хотя не пренебрегал седлом и сапогами. Мы оба натянули капюшоны, защищаясь от ливня, и почти не разговаривали. Я сосредоточился на дороге, сообразив, что мы удаляемся от города тем же путем, что и индеец, — очевидно, кратчайшим или единственным, ведущим к горам. Я приметил несколько ориентиров, которые уже видел раньше, — необычной формы скалы, особо корявые деревья, тот же головокружительный выступ, с которого безмятежно следила за нами, возможно, та же самая дикая овца. Мы продвигались медленно и размеренно и остановились позавтракать раньше, чем достигли подножия гор; передохнув пару минут, мы продолжили путешествие. Грегорио раскурил трубку, и теперь она торчала из-под его капюшона, дымясь и шипя, когда капли падали в тлеющую смесь. Небо оставалось мрачным, погода — отвратительной. Бреши, проделанные ветром в низких тучах, тут же затягивали другие, еще более темные облака, опустившиеся сверху. Дождь, казалось, решил лить много дней подряд.
Когда мы добрались до подножия холмов и начали подъем, все казалось знакомым, но ничего, в отличие от ориентиров на плато, не бросалось в глаза, и я догадался, что это оттого, что все кругом одинаковое, даже любопытные и необычные нагромождения повторялись много раз, становясь банальными. Я понятия не имел, продолжаем мы следовать тропой индейца или нет. Грегорио, несомненно, знал местность, но ему не хватало безошибочного чувства направления слуги Ходсона, так что он время от времени останавливался, прикидывая, куда двигаться дальше, руководствуясь зрительной памятью, чего индейцу не требовалось. Мы часто ошибались, так что приходилось возвращаться, но не настолько, чтобы это сильно замедлило наше продвижение. Несколько раз мы подкреплялись глотком виноградной настойки. Дождь не прекращался, похолодало; поводья сделались скользкими, влага начала просачиваться сквозь ткань ветровки, добавляя к дискомфорту неприятное ощущение сырости и запах мокрой шерсти. Я только обрадовался, когда Грегорио предложил остановиться на ночь, хотя и знал, что мы не преодолели и половины расстояния, которое покрыли с индейцем в первый день пути.