Ворота на вершине идущей в гору подъездной дорожки к дому Рэдферна были освещёны. Ноэль подумал, что фонари зажгли для них, но потом они подъехали ближе и увидели фигуры, снующие вокруг «роллс-ройса». Багажник и две дверцы были открыты. Что происходит?
Ноэль услышал, как Эрик прокричал в темноте:
— Это они! — когда он подвел «мерседес» к «роллс-ройсу» и остановился, не выключая фар.
— Где вас обоих черти носили? — набросился на них Эрик.
— Что случилось, дорогой? — спросила Алана.
— Мы возвращаемся в город.
— Сейчас? — удивился Ноэль. Но Алана уже вышла из машины.
— Я не могу объяснить тебе, в чём дело, Алана, — говорил между тем Эрик, — но мы действительно должны уехать. Иди собирайся. Поедешь за нами на большой машине.
— Что случилось? — снова спросила она.
Она была рассержена, и её акцент слышался отчетливей, чем всегда.
— У меня нет времени объяснять, — сказал Эрик. — Но оставаться тут опасно. Для всех нас.
Он держал её за плечи. Алана вырвалась, развернулась и пошла в дом, ступая маленькими и решительными шагами.
— Я еду с тобой, — объявил Ноэлю Эрик. — Как с бензином?
— Больше половины бака.
— Билл? Моя кожаная сумка у тебя?
Маквиттер принес сумку, и Эрик закинул её назад, в багажное отделение. Окку достал складную крышу и начинал крепить её на «мерседес». Ноэль взялся ему помогать.
— Мне тоже нужно собраться.
— Все готово, — сказал Окку и переложил сумку из багажника лимузина в спортивный автомобиль.
Эрик обнимался с Маквиттером.
— Не расхолаживайся. Устроим сегодня вечеринку в городе. Отдохни, хорошо?
— Мы поедем сразу за вами, — ответил Маквиттер.
Эрик повернулся к Ноэлю.
— Чего ты ждешь? Поехали!
Двадцать минут спустя, когда они проезжали по Лонгайлендской магистрали мимо выездов на Сентер-Моричес, Эрик начал вертеться на своем месте.
— Нас кто-то преследует, — сказал он, после того как обернулся в третий раз. Он открыл бардачок. — Пистолет всё ещё здесь?
— Не знаю. Я ни разу не проверял.
Эрик нашёл пистолет: послышался звон металла о металл.
После того, что казалось Ноэлю первым нормальным днём за последние несколько месяцев — никаких тревог, все подозрения забыты, — неожиданное объявление об отъезде и возвращение к жизни полной опасностей, реальных и предполагаемых, где никто ничего не объясняет, и все куда-то спешат, глубоко его рассердили. Он медленно закипал с того момента, как они отъехали от виллы. Теперь он сказал:
— Убери. Я не хочу, чтобы ты ранил кого-нибудь из чистой паранойи.
И пускай Эрик обвиняет его в саркастичности и отсутствии поддержки с его стороны, ему было наплевать.