Она была как сломанная кукла. Платье разорвано до самых бёдер. Одна нога подогнута, другая вывернута под неёстественным углом. Голова повёрнута прочь от него, словно она опять, в последний раз, его отвергала. Волосы закрывали её лицо чёрной вуалью.
Кто-то сидел возле неё на коленях; поднял голову, крикнул что-то кому-то ещё. Ноэль не понял слов.
Эрик тоже был здесь. Он стоял напротив, по другую сторону её тела, но он не смотрел на неё. Руки у него по-прежнему были скованы. Двое мужчин держали его за плечи. Он смотрел на Ноэля с бесконечным презрением.
— Она ещё дышит! — громко сказал кто-то. — Где эта скорая, чёрт бы её побрал! Передайте в больницу, чтобы готовились её принять!
Приближалась ещё одна сирена. Толпа зашевелилась, пропуская нескольких человек. Он видел, что Эрик не сводит с него взгляд, обвиняя его, назначая ответственным за то, что случилось, зная, что это Ноэль, Ноэль сотворил всё это, с самого начала и до сих пор. Люди в белом подбирались к Алане с обеих сторон. Всех заставили отступить. Под неё протолкнули что-то похожее на ткань. Когда поднимут, наверное, это окажется сетка. Её тело слегка покачивалась, лицо по-прежнему было повёрнуто в другую сторону и укрыто её чудесными волосами. Толпа начинала рассасываться. Люди вокруг бормотали. И только Эрик стоял там, один, обвиняя.
Кислота нахлынула снова, заставляя опустить веки, укрыться от слепящего света. Когда он открыл глаза, он всё ещё был на ногах. Только теперь в правой руке было что-то новое. Сквозь отупение и тошноту Ноэль бессмысленно смотрел на предмет: изогнутый острый край, блеск металла. Острый кончик. Смертоносный.
— Это твой шанс, — прошептал кто-то.
— Он убил твою девушку, — сказал кто-то другой, отступая.
Красные огни высветили силуэт Эрика. Лучи фонарей подрагивали, освещая только его.
— Я бы порвал его на клочки, — сказал новый голос и тоже стих.
— Он целиком твой.
— Он убил её.
— Достань его, Приманка.
— Это он виноват.
— Ты дал ей умереть.
— Достань его. Он это заслужил.
— Режь его. Он сделал тебя голубым.
— Мы не станем тебя держать.
— Он весь твой.
— Достань его.
Нож был, как горящая головешка, вплавленная ему в ладонь.
— Отомсти ему за других.
— Убей его, Приманка.
— Мы не будем мешать.
Жар от ножа делался невыносимым. Но Ноэль не мог его выронить или стряхнуть, не мог разжать руку.
— Убей его.
— Из-за него ты стал педиком.
— Он заставил тебя убить её.
— Ты дал ей умереть.
— Это его вина.
Ничто не могло остудить жар в его ладони, разливающийся по руке, обжигая локоть, плечо, шею, пальцы. Ничто не уймёт это жжение, пока не вонзишь нож во что-нибудь мягкое, влажное, сочное.