– Ну, заходи, стрелок.
Джош переступил порог. Дверь на тугой пружине захлопнулась сама, и тьма сомкнулась, обступила его со всех сторон, разглядывая, ощупывая. Сделав несколько неуверенных шагов, Джош уткнулся лицом в пыльную ткань. Занавеска. Он, запутавшись в ней, закрутился на месте, кое-как выбрался из душного кокона, чихнул.
– Чего ты там возишься, стрелок? – весело спросил голос.
– Да где тут вход? – зло откликнулся Джош.
– Так ведь завесь отыскал? За ней и вход.
Джош ощупью нашел край занавески, отдернул в сторону. Увидел маленькую комнатушку, темную, мрачную. Желтый слабый огонек трепыхался на фитиле масляного светильника, черные бесформенные тени колыхались на стенах. За столом, рядом со светильником, сидел горбатый, страшно худой человек в грязных обносках и плел что-то, шевеля длинными тонкими руками, похожими на паучьи лапы.
– Чего ты в темноте сидишь? – спросил Джош.
– Глаза у меня больные, – сказал горбун и повернул изможденное лицо к стрелку. Огромные белесые глаза его слезились, красные опухшие веки мелко подрагивали. – Нельзя мне на свет.
– Это ты лекарь?
– Ну какой из меня лекарь, сам погляди? – горько сказал горбун, продолжая плести нечто похожее на циновку.
– Мне сказали, что здесь живет лекарь.
– Это они называют меня так. А что я могу? Роды принять да пулю выковырнуть.
– И часто тебе приходится пули выковыривать?
– Бывает, – нехотя сказал горбун и надолго замолчал. Джош ждал, скрестив руки на груди. Наконец лекарь отложил свое плетение, тяжело вздохнул, повернулся к стрелку и спросил:
– Ну чего тебе? Дружков твоих полечить? Стрелу из одного вытащить, а второму ногу поправить?
– Да. – Джош удивился осведомленности горбуна, но виду не показал. – Я заплачу.
– Золотом?
– Да.
– Зачем мне твое золото? – спросил горбун, пожимая плечами. – Ни к чему оно мне.
– Тем лучше. – Джош откинул полы плаща, положил ладони на рукояти револьверов. – Собирайся, мне нужна твоя помощь.
В темном углу за спиной горбуна что-то завозилось.
– Это моя жена и дети, – поспешно сказал пучеглазый лекарь, заметив, как напрягся стрелок.
– Собирайся, – чуть тише повторил Джош, опуская руки.
– Ладно. – Горбун встал, подошел к стрелку вплотную, лицом к лицу. Джош внутренне содрогнулся, разглядев вблизи опухшие, кровоточащие веки без ресниц, слизь, сочащуюся из уголков глаз, красные кляксы на мутной роговице.
– Нельзя детям играть с оружием, – сказал горбун, нехорошо усмехнувшись, и опустил взгляд. Он обошел комнатку, то погружаясь во мрак, то выныривая под неяркий свет фитиля. Жуткого вида тень кралась за ним по стенам.