Ни город, ни деревня…
Он присел на бетонный невысокий бордюр – лицом к дереву, спиной к тротуару, – пристроил рядом футляр, стащил рюкзак. Расшнуровал ботинки, давая отдых ногам Потянулся. Прищурившись, сквозь тополиную крону глянул на солнце. Потом достал из рюкзака кусок полосатой клеенки, расстелил на коленях. Вытащил ломоть хлеба, два мясистых помидора, битое яблоко, помятое яйцо и коробок с солью. Быстро все съел, запил водой из плоской фляжки, прополоскал рот, сплюнул под тополь, на пыльную траву.
За спиной проходили люди. Косились. Приглядывались. Оценивали. Отходя, обсуждали. Оборачивались. А ему было безразлично. Он привык…
Закончив нехитрую трапезу, Стас завернул яичную скорлупу в клеенку и убрал в рюкзак. Он знал, что мусорить в чужом городе не стоит, как бы грязно здесь ни было. Это ИХ грязь.
Прикрыв глаза и подставив лицо легкому ветерку, он посидел еще немного, наслаждаясь чувством сытости. А потом повернулся лицом к прохожим и взял на колени массивный гитарный футляр.
Этот футляр он лично смастерил из толстой восьмимиллиметровой фанеры. Укрепил его металлическими накладками и уголками, намертво привинтил удобную ручку и широкий кожаный ремень, врезал три замка-защелки. Внутри было несколько отделений: для запасных струн, каподастра и медиаторов, для ключа и камертона. Сама гитара лежала на поролоновой подкладке, накрепко притянутая к мягкому ложу прочными ремешками. Стас делал футляр с таким расчетом, чтобы музыкальный инструмент остался невредим, даже если футляр будет использован в качестве дубины. И ему уже не раз доводилось проверять на практике точность своих расчетов…
Он вынул гитару, ящик оставил открытым – для подношений. Склонив голову, пробежался пальцами по струнам, прислушался. Покрутил колки, подстраивая. Взял аккорд. Наиграл гамму. Удовлетворенно хмыкнул и поднял лицо.
Люди шли мимо. Теперь они делали вид, что не замечают его.
Раздумывая, с чего бы начать свое выступление, чем привлечь внимание прохожих, Стас перебирал струны, наигрывая что-то негромкое, легкое, блюзовое.
– Давай “цыганенку”. – Рядом остановился нетрезвый помятый мужичок. Он высморкался, вытер пальцы о рубаху и спросил: – Можешь?
– Могу, – ответил Стас и показал, что действительно может.
– Здорово! – признал мужичок, притопнув ногой. – Здорово! – Он пьяно улыбнулся и потребовал: – Давай еще раз! С выходом!
Стас не заставил себя упрашивать, вновь ударил по струнам.
Подошла какая-то женщина. Сказала с укором в голосе:
– Опять нажрался! Совсем дурной… Шел бы ты домой. Васильич!