Источая едкий запах гари, из полуоткрытой закопченной кастрюли на раскаленную чугунную плиту печки выплескивалась красная жижа свежеесваренного борща. Зловещее шипение красных пузырей на плите было единственным звуком, встретившим Данилу в пустой кухне. Не было слышно даже жужжания мух.
Дойдя то середины кухни, Данила остановился и замороженно огляделся по сторонам. Вся окружающая обстановка свидетельствовала о том, что обитатели кухни исчезли буквально за одно мгновение. На столе стояла недорезанная булка хлеба с торчащим из нее ножом. Либо что-то неожиданно отвлекло хозяйку и она не успела дорезать очередной кусок, либо она исчезла в мгновение ока. Один ее тапочек лежал прямо возле стола, второй же был отброшен на два с половиной метра в сторону. Он упал прямо на кошачью миску с молоком, а разбрызганное по полу молоко никто даже и не попытался подтереть.
Данила выбежал на улицу и бросился к дому. Прямо у порога валялась недокуренная сигарета. Она еще тлела, прожигая покрытую лаком ступеньку. Конечно же, Иваныч никогда в жизни не позволил бы себе бросить непотушенную сигарету прямо на ступеньку, которую сам же и красил лаком этой весной. Скорее всего, он сидел на ступеньке и курил, но что-то его жутко напугало, и он выронил сигарету из рук.
Данила забежал в дом, стремительно пронесся по пустым комнатам и завороженно застыл у северного окна. Белая булка тумана отделилась от земли и теперь висела примерно в двадцати метрах от поверхности. "Чертовщина какая-то! Куда все подевались?" Глубоко в подсознании Данила уже знал ответ на этот вопрос. Но всеми фибрами души продолжал его удерживать там, не желая выпускать на поверхность. "Этого не может быть! Я сплю и вижу страшный сон!"
В доме напротив начинался пожар. Видно там непотушенная сигарета вызвала куда более катастрофические последствия. Языки пламени бесновались пока еще только внутри дома, но со всех щелей уже валил густой черный дым. "Тушить некому. Возможно, сгорит вся деревня".
Более уже никуда не торопясь, Данила вышел на улицу за калитку и побрел вдоль пустых домов в сторону улетающего облака тумана. Но тут, буквально уже на выходе из деревни, Данила услышал детский плач. Даже не плач, а еле слышное всхлипывание.
Данила забежал в соседний двор и прислушался. Всхлипывание доносилось из старого сарая, что стоял недалеко от дома номер три. Забежав в сарай, Данила никого не обнаружил и опять прислушался. Но всхлипы прекратились. Решив, что в этом сарае существует только одно место, где можно спрятаться, Данила подошел к огромному, обитому тонким железом ларю и попытался открыть крышку, но она не поддалась. Металлические пластины обивки каким-то образом склеились между собой. Железо было горячим.