— А что произошло-то? — спросил Хайк, с завистью наблюдая как поселковый маг, осушив кружку, принялся набивать трубку ароматной курительной травой. Похоже, Хайку после выпитого тоже захотелось подымить, но попросить сделать хотя бы одну затяжку он стеснялся.
— Что произошло? — Йокомбе затянулся, пустил струйку сизого дыма. — Много чего всякого… Началось-то оно всё с малой беды, а закончилось большой. Вернее, чуть не закончилось, — шаман ещё разок затянулся, вытер чубук и протянул трубку Хайку. — На, покури. И ты, Симеон, тоже затянись, традиция у нас такая. Означает, что мы друг другу не враги.
— Прям как у американских индейцев, вроде трубку мира по кругу пустить, — усмехнулся Семён. — Плохой из меня индеец, не курю я, — но трубку у черепахового бойца всё же взял, однако не сразу: Хайк долго затягивался дымом с блаженным видом и отдавать Семёну орудие всенародного примирения не хотел. Наконец Семён отобрал у него трубку, сделал глоток дыма — тот был на удивление приятным, не сравнимым с табачным, которым Семён когда-то отравился в школьном туалете после первой же затяжки, — обтёр чубук и вернул трубку шаману.
— Разливай, — повелительно сказал Хайку шаман, — не береги. Ежели не хватит, то ещё достанем, в погребе бочек много! Пивовар из соседнего посёлка недавно у меня свою жену от бесплодия лечил, ну и расплатился чем мог. А я не против — хорошее пиво, оно в радость желудку и голове. Если в меру, конечно, — Йокомбе сыто рыгнул.
— Так что там насчёт того мерзавца? — напомнил Семён, жуя кусок мяса. — Который чуть большую беду не устроил. — Шаман осоловело посмотрел на Семёна, соображая о чём речь.
— А-а, вон ты о чём, — Йокомбе взял полную кружку, отхлебнул. — Началось всё с того, что лет пятнадцать тому назад поселковые охотники нашли в джунглях, неподалёку отсюда, человека. Белого, как вы, — шаман окинул добродушным взглядом Семёна и Хайка. — Это я вам не в укор, вы же не виноваты, что родились такими… э-э… особенными. Значит, нашли охотники белого человека и принесли его ко мне — ранен он был, ох сильно ранен! Руку ему кто-то по локоть оторвал. Левую. Ужасная рана, как он кровью не истёк… Мда. Но дело не в раненом человеке, всё одно к вечеру умер, — а в том, что он говорил в бреду: о хранилище с грудами золота и об адресе заветном, который в его жетоне записан. — Йокомбе умолк, потёр горло, сказал довольно:
— Смотри-ка, уже совсем не болит! Ушла простуда, как и не было… Я ж говорю, от толкового пива одна верная польза! Лекарства так не помогают, уж поверьте шаману-лекарю… Да, насчёт жетона: я его с покойника снял и припрятал — незачем людей искушать, многие охотники тот бред слышали, пока раненого ко мне несли. Слышали и другим ту историю передали! Э, у кого-нибудь да хватило бы ума отправиться на розыски таинственных сокровищ неведомо куда, на верную погибель… Перед смертью безрукий в себя пришёл, сказал мне, что охраняет те сокровища Железный Демон, который громовой молнией ему руку оторвал; ещё успел сказать, что удирал оттуда наугад, потому к нам попал и… И умер. Хотел я поначалу окаянный жетон в болото кинуть, да засомневался и припрятал. Зря! Надо было всё же утопить.