Не в состоянии пойти спать, я смотрела как минутная стрелка двигалась по кругу. Минута за минутой.
Через час Тревис вышел и комнаты спустился в холл. Когда он вышел из-за угла я ожидала, что он позовет меня спать, но он был одет, и крутил на пальце ключи от байка. Солнечные очки закрывали глаза, и прежде чем открыть дверь, он вставил сигарету в рот.
— Уходишь? — спросила я, усаживаясь. — Куда ты собрался?
— Наружу, — ответил он, распахивая дверь, а затем захлопнув её за собой.
Я упала в кресло и тяжело вздохнула. Каким-то образом я стала злодейкой, и я понятия не имела как это произошло. Когда часа над телевизором показали 2 часа ночи. Я наконец решила пойти спать.
Матрац без него был пуст, и меня разъедала идея позвонить ему. А вот когда я практически уснула, мотоцикл Тревиса зарычал на парковке. Затем пару раз хлопнула дверь машины, и послышались шаги на лестнице. Тревис заскрипел ключом, а потом дверь открылась.
Он смеялся и бормотал, а ему вторил а не один, а два женских голоса. Их хихиканье было прервано отчетливыми звуками поцелуев и стонов. В груди заныло, а я разозлилась на себя за это.
Я насильно закрыла глаза когда одна из девушек вскрикнула и затем поняла по звуку, что они втроем упали на диван. Я хотела попросить у Америки её ключи, но дверь в комнату Шепли была как раз напротив дивана, и я не была уверена, что смогу выдержать ту картину, что соответствовала этим звукам.
Я положила голову под подушку и закрыла глаза, как дверь распахнулась. Тревис пересек комнату, отрыл ящик ночного стола, схватил чашку с презервативами и захлопнув ящик сбежал вниз в холл.
Девушки хихикали около получаса, но потом все стихло. Пара секунд спустя стоны, скрипы и вскрики наполнили квартиру. Звучало так, будто бы в гостиной снимали порнуху. Я закрыла лицо руками и покачала головой.
Было неважно что было между нами, стертые или размытые границы, неприступная, каменная стена сменила их. Я выбила из головы все эти глупые мысли, заставляя себя расслабиться.
Тревис был Тревисом, и мы были, без сомнений, просто друзьями. Стоны и другие тошнотворные звуки смолкли через час, и сопровождаясь хныканьем и ворчанием девушек, после того как их выставили за дверь.
Тревис принял душ и затем рухнул на свою сторону кровати, повернувшись ко мне спиной. Даже после душа, от него пахло так, будто бы он выпил такое количество виски, что можно было убить лошадь, и я была очень зла, что он управлял мотоциклом в таком состоянии.
После того как исчезла неловкость и ушел гнев, я все не могла уснуть. Когда дыхание Тревиса стало размеренным и ровным, я села чтобы посмотреть на часы.