— Я… — начала было Синди, но тут же замолчала. Она понятия не имела, что ответить, поскольку никогда раньше не задумывалась об этом.
Мать дотронулась до ее локтя, и Синди ощутила нежное тепло мягкой ладони.
— Ведь ты любишь его?
Молодая женщина глубоко вздохнула.
— Когда ты говорила мне о том, как нелегко стареть в одиночестве, я поняла, что не могу представить рядом с собой никого, кроме Говарда. — Она улыбнулась, ощущая одновременно растерянность и радость. — Это, должно быть, и есть любовь, не так ли?
Мать широко улыбнулась.
— Очень похоже на то. Все признаки налицо.
— Но я почему-то очень опасаюсь. А чего — пока и сама не пойму, — призналась Синди, обращаясь не то к матери, не то к самой себе.
— Понимаю тебя, — кивнула ей Нэнси. — Но поверь мне, это самый лучший в мире страх.
— Примерно, то же самое говорила мне Пэт, — сказала Синди.
Мать снова взяла ее руку, но сейчас Синди ощутила в крепком пожатии полное понимание и доверие.
— Тебе стоит прислушаться к своей подруге. А также ко мне. Но больше всего ты должна прислушиваться к своему сердцу.
Синди кивнула.
— Теперь мне необходимо убедить Говарда в том, что я действительно знаю, чего хочу в этой жизни. До встречи с тобой, признаюсь, не могла похвастаться такой уверенностью.
Мать улыбнулась и похлопала Синди по плечу.
— Просто ты обратилась по правильному адресу, дочка.
Говард не знал, чего следует ожидать, когда, закончив пробежку, вошел в парадное дома Синди. Вообще-то ему хотелось избежать встречи с ее матерью. Было бы лучше сразу отправиться на работу, где и в выходной день было чем заняться. Он твердил себе, что надо дать обеим женщинам больше времени, чтобы те вдоволь наговорились.
Возможно, так же именно сегодня не стоило выяснять отношения с Синди. Утро, когда вдруг ни с того ни с сего к ним нагрянула ее мать, теперь уже представлялось Говарду не самым удачным временем для романтических разговоров.
Он пробежал миль десять, но изумление на лице Нэнси Хауэлл все еще держалось в памяти. Преодолей он даже марафонскую дистанцию, ему и тогда не удалось бы отогнать от себя эти мысли.
Говард был терпелив и мог потратить сколько угодно времени, чтобы убедить Синди в том, что отношения между ними серьезны. А что она предпримет теперь, когда он уже сказал самые главные слова? Какое примет решение? Может быть, его признание, наоборот, подстегнет женщину к тому, чтобы поскорее расстаться с ним? Возьмет да скажет ему, что не собирается выходить замуж или что-нибудь в этом роде? Нет, пожалуй, с признанием не стоило торопиться. Ведь сейчас все было и без того замечательно! Но, черт побери, он любит ее! Почему же в таком случае не говорить Синди о своих чувствах тогда, когда ему захочется. Он бы мог повторять ей это тысячу раз в день.