Бургомистр закончил читать облепленный печатями свиток и кивнул подручным. Те, боязливо втянув головы, подошли к спеленутой балахоном фигурке и, сорвав ее с повозки, подтащили к столбу, что высился среди камней. Дважды лязгнула, охватив плечи и стан обреченной, тяжелая цепь, специально на этот день кованая. Приготовленные накануне вязанки дров легли к ее ногам, словно трофеи. И полилась поверх всего вязкая смола из Крофтона, дающая при горении ярый жар.
Когда костер угаснет — останется только цепь. Цепь и пепел.
И ничего нельзя будет сделать.
Да и сейчас — что ты можешь, Бродяга?
* * *
А кто его знает, что… Зависит от Дороги. Где-то он — просто наблюдатель, не способный, да и не желающий вмешиваться в ход событий. Но на любой дороге есть повороты и перекрестки, есть раздорожья и мосты; есть моменты, когда он, Ян, бродяга без роду и племени, становится той самой каплей, которая, упав, переполняет готовую пролиться чашу.
Кто он сейчас — пока неясно… но до боли ясно то, кем он хотел бы быть.
Где же он, этот поворот?
Не медли, Дорога!
* * *
Лицо — то самое, из видения. И хотя над ним навис капюшон, а рот перехватила врезавшаяся в щеки бечевка — «чтоб не прокляла напоследок» — он видел его до мельчайшей черточки. Лоб — чистый, высокий; черные — вразлет — брови, упрямый контур скул и острого подбородка… бесстрастный наблюдатель где-то внутри продолжал сверять черты с образом, отпечатавшимся в памяти, а Ян уже не мог оторваться от ее глаз.
Были они большие, темные, широко раскрытые — нет, распахнутые, словно окна. Неужели никто другой не видит их… так? Нет там уже ни страха, ни даже боли; нет — и давно, очень давно не было — ненависти. Со спокойным ожиданием смотрели они поверх голов, факелов, крыш — смотрели в лицо закату, и казалось, что там, далеко, открывались для нее Врата… и было еще что-то, чего Ян не мог понять. Не мог разглядеть так — со стороны.
И тут, словно ощутив взгляд Бродяги, она повернула голову — и встретилась с ним глазами. И он понял.
Надежда.
Во взгляде ее тихо гасла надежда.
И понял кое-что еще.
Он — на повороте.
…не носящий оружия…
…и не имеющий в нем нужды.
Знакомое ощущение горячей волны, прокатившейся по телу; вспышка голубого пламени под плотно сомкнутыми веками — и мир наполнила звонкая, морозная тишина.
Сначала никто ничего не заметил — все так же висело над крышами закатное солнце, упираясь в них багровым краем; так же ярко и весело полыхали факелы, готовясь стать огромным костром; так же горели ожиданием глаза сотен людей…
И тут факелы погасли — разом, по всей площади.