Утром третьего дня он, по обыкновению, заботливо ухаживал за Гейл, и его глаза поблескивали из-под челки, упавшей на лоб. Именно этот блеск в глазах, очаровавший Гейл в их первую встречу, теперь сводил с ума всех медсестер клиники. Было невозможно не догадаться об истинных причинах усиленной заботы, которую они проявляли во время его присутствия: бесконечное число раз отворялась дверь, и кто-нибудь из сестер заглядывал под тем или иным предлогом, чтобы лишний раз взглянуть на него.
Не сознавая, какое разрушительное действие он производил в их сердцах, Ланс скрестил длинные ноги, откинулся на спинку стула и произнес:
— Мы обедали с миссис Пемблтон прошлым вечером. Она очень обеспокоена. Мне она сказала, что сразу же займется вами, когда они приедут домой с вашим дедушкой. — Он сделал паузу, ожидая ее комментариев. Но так как Гейл не проронила ни слова, он продолжил: — Лично я думаю, бесчеловечно обременять ее двумя больными. Она не молода, ей это будет трудно.
Гейл серьезно посмотрела на него.
— Что вы предлагаете? — спросила она саркастически. — Бросить меня в Темзу?
Он сощурился:
— Что ж, это бы вывело вас из состояния меланхолии, в котором вы пребываете. Вам пойдет на пользу, если что-нибудь поможет снять слой ваты, которым вас старательно окутывали всю вашу жизнь.
— Возможно, следует проконсультироваться у вас, — сказала она едко.
Он ответил ей исключительно сдержанно:
— А вы продвигаетесь! Несчастья явно не повлияли на ваше остроумие.
Шум у двери привлек его внимание. Появилась медсестра, неся чашечки с ароматным кофе на подносе.
— Кофе, мистер ван Элдин, — сказала она и была вознаграждена очаровательной улыбкой.
— Спасибо, — произнес он любезно.
Чашечка с кофе стояла перед Гейл, но она даже не притронулась к ней. Ланс с удовольствием пил свой кофе. Гейл сейчас желала лишь одного — чтобы с ней не говорили о ее будущем. Она ничего не хотела знать. В то же самое время ей было бы скучно без его посещений. Гейл чувствовала себя несчастной и с ним, и в его отсутствие. Ситуация напоминала случай из ее детства. Когда она еще училась в школе, маленький мальчик, ее одноклассник, послал ей записку, в которой было нацарапано: «Дорогая Гейл, я люблю тебя. А ты любишь меня? Джон».
Она ответила тогда: «Дорогой Джон, я наполовину люблю тебя и наполовину не люблю, но думаю, что та половина, на которую не люблю, все-таки больше. Гейл».
— Пейте ваш кофе. — Бесцеремонная команда прервала ее воспоминания.
Машинально Гейл взяла чашку и отхлебнула остывающий напиток.
— Видите, я уже повинуюсь вам беспрекословно. Скоро вам не потребуется даже приказывать.