«Если», 2002 № 11 (Дивов, Борисов) - страница 17
Смедли пришел в такой восторг от собственного парадокса, что невольно расхохотался, но тут же обнаружил в нем фундаментальный изъян.
— О причины! О следствия! Ведь я же сам выбрал июль 1926-го как лучшее время для встречи с профессором, sol А почему? Да потому, что он только закончил свою знаменитую работу по квантовой физике! И что же получается в итоге? Если я задам свой вопрос до того, как он ее написал, у герра Шрёдингера еще не будет ответа. А если я задам вопрос после нашей сегодняшней встречи, он вообще не пожелает со мной разговаривать… И я никогда не узнаю, как завязывать мои квантики в любые бантики! — Смедли перевел дух и печально заключил: — Ну что же, если я рассчитываю когда-нибудь получить ответ от герра Шрёдингера… мне все-таки придется навести порядок в этой ужасной квартире. Гм, с чего бы начать?
Ответ последовал незамедлительно и на кошачьем языке: дай жррратвы!
На сей раз кошачьи вопли сопровождались погромыхивающим и царапающим слух звуком. Поглядев на Тибблса, Смедли увидел, что тот настойчиво толкает носом какой-то серый бакелитовый объект округлой формы. Верхняя поверхность объекта была заметно вогнута, а возле кромки красовалась надпись грубыми угловатыми буквами:
— Да, надо бы выйти и купить какой-то кошачьей еды, — с тяжким вздохом произнес Смедли Фейвершем. — Но увы, ведь это Цюрих 1926-го, а у меня нет никаких наличных швейцарских денег. Ни гроша, чтобы купить хотя бы грушу, ни даже пфеннига, пфуй! А впрочем… Кто сказал, что я обязан делать покупки локально?
С этими словами Смедли Фейвершем поспешно растворил червоточину и отправился в продолжительный деловой вояж по несчетным извилинам и закоулкам пространства-времени, где обычно торговали кошачьей едой. Особенно славился своим ассортиментом и великолепным качеством кошачьей еды ХХХIX век после Рождества Христова, однако едва Смедли там очутился, как сразу выяснилось, что его кредит в этом столетии полностью исчерпан…
Пометавшись по разнообразным тысячелетиям и векам, Смедли наконец с горечью убедился, что его собственная репутация каким-то сверхъестественным образом всегда успевает его опередить. Ничего не оставалось, кроме как отправиться прямиком в Древний Рим и похитить гигантского отварного осетра со стола императора Нерона в тот момент, когда упомянутый достопочтенный джентльмен был сильно занят в своем блеватории.
— Думаю, Нерон никогда не узнает, что это я избавил его от ужина, покуда он избавлялся от обеда, — сказал себе Смедли Фейвершем, снимая широкий кушак. Он перевязал осетра поперек, концы кушака намотал на руку и нырнул назад в червоточину, установив пространственно-временные координаты на Цюрих 1926-го. — Надеюсь, Нерон не совершит каких-нибудь особо непоправимых глупостей, увидев, что его осетрину увели? Очень бы не хотелось, вернувшись в 1926-й, обнаружить, что ход истории внезапно изменился… И все потому, что я украл эту отварную рыбу у забытого историками римского императора!