Случайно она нашла работу в агентстве фотомоделей. Услышав, что там нужны девушки, она съездила за рекомендацией к Кливу, модельеру Анны. Исключительно из уважения к последней тот позвонил менеджеру агентства. Неизвестно, что он ему сказал, но Палому пригласили приехать. Проработав неделю, она приняла участие в телевизионной передаче, заменив внезапно отказавшуюся от съемок манекенщицу. Можно сказать, ее карьера пошла в гору с этого дня. Одно приглашение следовало за другим: Рим, Лондон… и наконец Нью-Йорк, где она и осталась работать в известном агентстве.
На этот раз, мрачно думала Палома, должно быть потруднее. Она жаждала только увидеть детей, и ей казалось, что больше ничего в жизни не надо. Но теперь она поняла, что хотела большего.
Однако на ее пути стоял Джон.
Ночью Палома не сомкнула глаз. В памяти всплывали то отрывки разговора с дочерьми, то картины прошлого. Отчаявшись бороться с бессонницей, она лежала в постели, пытаясь разобраться в своих мыслях и чувствах.
Палома вспомнила доброжелательность и терпение Анны, с которыми та приняла свою кузину, стеснительную и несовременную девочку, помогла ей выбраться из своей скорлупы и увидеть мир во всех его красках. Почувствовав тогда разницу в отношении к себе двух взрослых женщин, Палома окончательно убедилась, что мать не любит ее. Она была обязана двоюродной сестре многим: редким шармом, раскрывшимся впоследствии, да, пожалуй, и самой способностью любить.
Хотя Палома понимала, что возвращение на родину будет нелегким, но таких трудностей не ожидала. Но игра стоила свеч. Свидание с Лавинией и Виолой уменьшило ощущение ненужности и неприкаянности, тяготившее ее на протяжении долгих лет. Теперь она знала: что бы ни произошло, чем бы все ни обернулось, у нее есть точка опоры.
…В восемь утра телефонный звонок прервал одинокий завтрак Паломы. Отложив ложку, она с тревогой взглянула на аппарат, потом, после минутного колебания, подошла и сняла трубку.
— Да?
— Палома?
Голос в трубке показался знакомым.
— Да? — повторила она.
— Палома, это Констанция. Когда-то я была Констанцией Симменс, но теперь я Констанция Браун.
Палома вспомнила. Отец Констанции держал на побережье домик для рыболовов. Хотя он был старше Джона и Анны, но дружил с ними и часто приезжал в «Голубиный холм» вместе с дочкой, шаловливой и смешливой девочкой года на два младше Паломы.
— Привет, — сказала Палома. — Не хочешь ли ты сказать, что тебе удалось выйти за Фрэнка?
Констанция радостно рассмеялась.
— Конечно, пять лет назад. Он сопротивлялся, но я победила. Теперь мы держим школу ныряльщиков и магазин.