Просидев неподвижно минут пятнадцать, Палома принялась раздеваться. Сняла золотую цепочку с медальоном и стала бороться с одеждой, в которую, казалось, вселился дьявол, потому что она так и норовила задеть ее больное запястье.
Нужно было пойти умыться. Палома сидела на краю кровати и собиралась с силами, когда кто-то тихонько стукнул в дверь. Она мгновенно вскочила на ноги.
— Одну минутку! — крикнула она и, заметив истерическую нотку в голосе, ужаснулась.
Палома заметалась в поисках чего-нибудь, чтобы прикрыть наготу. Она попыталась сдернуть с кровати покрывало, но оно не поддалось. Если бы Джон открыл дверь, то увидел бы ее почти голой.
Схватив шелковую блузку, Палома загородилась ею, как щитом, и приблизилась к двери, намереваясь приоткрыть щелку. Но тут тяжелая деревянная дверь резко отворилась, придавив ей босую ногу. Задержав дыхание, чтобы превозмочь боль, Палома отскочила назад, ударившись при этом коленом о кресло, и повалилась на кровать.
— Какого черта… — Джон шире распахнул дверь, и Палома увидела его рассерженное лицо.
— Ничего страшного, просто моя нога попалась тебе на дороге, — стараясь быть непринужденной, произнесла Палома, не переставая прикрываться блузкой, что, в сущности, было бессмысленно.
Лицо Джона казалось непроницаемым. Окинув ее взглядом, он задержал его на длинных, стройных ногах. По телу Паломы пробежали мурашки. Неуверенно, запинаясь, она пробормотала:
— Все в порядке, спасибо.
Джон держал в руках полотенце и ночную рубашку. Бросив их на спинку кровати, он дотронулся до ее ноги.
— Ну вот, уже синяк. — В его голосе послышалась нотка сострадания.
Прикосновение было теплым и удивительно бережным. Сердце Паломы бешено заколотилось. Скомкав злосчастную блузку в одной руке, она постаралась прикрыться полотенцем.
— Мне не больно, — солгала Палома, глядя на его склоненную голову.
Вдруг она заметила каштановые завитки на его сильной шее, выбивающиеся из строгой, аккуратной прически.
Что-то сладкое и одновременно запретное шевельнулось в глубине ее души, когда пальцы Джона, скользнув по ее ноге, нашли место, которое пострадало от удара двери.
— Почему ты приехала сюда, Палома? — внезапно спросил он серьезным тоном:
— Ты же знаешь: чтобы повидаться с детьми, — рассердилась она.
К несчастью, Палома взглянула на Джона и увидела, что его глаза завороженно взирают на мягкую линию ее губ, длинную женственную шею и молочно-белые плечи.
— Может быть, ты подумала, что теперь, когда Анны больше нет, в этом доме найдется место и для тебя? — И вопрос этот стал продолжением унизительного, безжалостного допроса: — Такой вариант должен казаться отличным решением всех проблем. К тому же возраст уже не позволяет тебе зарабатывать позированием перед камерами. Наверняка ни один из тех мужчин, с которыми ты развлекалась там, в высшем свете, не удостоил тебя предложением руки и сердца. Теперь, когда ты натешилась вдоволь, тебе хочется тишины и покоя. А с кем их можно было бы ощутить, как не с человеком, сделавшим тебя женщиной и волею судеб воспитывающим твоих детей?