Практически вся первая сессия ушла на описание симптомов, которые беспокоили Викторию. На вторую нашу встречу девушка пришла подготовленной — она принесла множество бумаг с результатами своих анализов и начала было подробно описывать происхождение каждого из них, но я позволил себе прервать ее и начать работать непосредственно как психотерапевт. Первой задачей было выяснить жизненные обстоятельства Виктории. Я плавно перевел разговор на эту тему, и девушка охотно рассказывала о своих родителях, о горячо любимой двоюродной сестре, которая недавно родила. Информации было много, но только факты; ни слова о чувствах, эмоциях, переживаниях. Впрочем, меня это не удивило, в терапии такое встречается довольно часто. Пациент еще не очень доверяет терапевту, но считает нужным о чем-то говорить, поэтому начинает с рассказов о поверхностном. Во время разговора лицо Виктории светилось радостью, и выглядела она совершенно здоровой.
До конца сессии оставалось несколько минут, а Виктория так и не рассказала о своей личной жизни. Более того, она вообще не говорила о мужчинах. Каково же было мое удивление, когда на вопрос о замужестве девушка ответила утвердительно. Я задал еще несколько вопросов о муже, но Виктория отвечала неохотно, она стала заметно нервничать, и мне показалось, что разговор становится ей неприятен. Чтобы не провоцировать раздражение девушки, я перевел разговор на другую тему. Однако дальнейшее направление работы было ясно.
На третьей сессии Виктория снова начала разговор с перечисления своих недомоганий. Это было неинтересно и совершенно бесполезно с точки зрения терапии. Виктория виделась мне женщиной достаточно коммуникабельной. Наверняка она обсуждала свое здоровье с приятельницами, и я не видел смысла дублировать эти диалоги в стенах своего кабинета.
Реальность оказалась другой. Выяснилось, что, несмотря на общительность и контактность, у девушки было немного возможностей общаться с людьми. Муж ограничивал ее связи с подругами, и встречаться девушкам удавалось не чаще раза в месяц. Было видно, что Виктории неприятно об этом говорить. Я решил сменить тему и перевести разговор на ее детство, особенно — на отношения с отцом: именно то, как они складываются, во многом определяет для женщины модель ее поведения с мужчинами во взрослой жизни. Виктория охотно ударилась в воспоминания. Она рассказывала о том, что мать ее очень любила, поддерживала и одобряла во всем. А вот с отцом отношения были прохладные. Он вроде и любил Вику, но та все время чувствовала его раздражение от того, что к дочери нужно проявлять внимание.