— Но почему ты решил, что я… то есть вообще нормальная жена не поймет ситуацию?
— Потому что я это уже проходил. Потому что подвиг — действие короткое и приятное. В каждодневном подвиге ничего приятного нет, сплошной невроз. У Лены, конечно, есть няни. Три няни — сутки через трое работают. Потому что одна няня не выдерживает постоянное нытье, вопрос: «Когда Максик придет?» — каждые две минуты. А пичкать Лену одурманивающими таблетками я не хочу.
— Можно сказать, что у тебя уже есть ребенок.
— Можно и так сказать. Да! Ты не бойся за нашу девочку, — кивнул Максим на Ларин живот, — никакой дурной наследственности.
— Я и не боюсь. Это мальчик.
— Поживем, увидим. Не бойся, потому что Лена мне не родная сестра. Вернее, я не родной сын ее родителям. Поясняю. Они меня усыновили, когда были уже сильно немолоды, а потом вдруг Ленка родилась. Мне тринадцать было, когда мы с папой маму из роддома встречали. Такая вот «Санта-Барбара».
Лара смотрела на Максима другими глазами. Когда-то она смеялась над этим выражением. Какие такие другие глаза? Глаза не очки, которые можно достать из сумки и нацепить на нос.
Максиму ее восхищенный взгляд не доставлял никакого удовольствия. Максим морщился как от горького лекарства, принятого ради спокойствия близкого человека.
— Я настолько потрясена, что не нахожу слов. И ты еще насмехался над человеческим благородством и жертвенностью!
— Ко мне эти замечательные качества не имеют никакого отношения. Я прожженный циник, бездушный бизнесмен…
— Да просто гад! Ни словом не заикнулся о своей больной сестре, о том, что тебя усыновили. Максим! Я тобой восхищаюсь.
— Лара! — скривился Максим. — У тебя приступ жалости к бедной больной девочке и умиления ее героическим братом-сироткой. Хорошо бы приступ поскорее прошел. Лена вполне здорова физически и вполне счастлива в своем маленьком мирке, когда я рядом. Ухаживать за ней никто меня не просил, и геройства тут никакого нет. Просто мне так удобнее и спокойнее. Даже выгодно до недавнего момента было — имелось веское основание избегать брачных уз.
— Но ты все-таки сделал мне предложение. И как собираешься распорядиться Лениной судьбой?
— Что-нибудь придумаю.
— А меня в придумщики возьмешь?
— С какой стати?
— Ты не пробовал купить маленькую собачку или котенка Лене?
— Она боится собак.
— Конечно, больших, которых водят в намордниках и на поводках. Но маленького трогательного щеночка или котеночка, живую игрушку? Лена влюбится в него, я уверена. И девочка не будет отчаянно скучать, когда тебя нет. И еще Лену нужно отвести в дельфинарий.