— Конечно, все решает Вадим, — говорит она, — но я его обязательно попрошу за тебя. Посмотри на люстру, муранское стекло, из Венеции, якобы точная реплика светильника из кабинета папы Римского. Кучу денег отвалили, но вдруг нас надули? Как ты думаешь?
— К сожалению, во время последней аудиенции у его святейшества я не догадалась задрать голову и рассмотреть люстру.
— Ты была на аудиенции?
— Жанна!
— А что такого? Говорят, если хорошо заплатить, типа пожертвования, то можно к нему попасть.
— Привлекательно. Но папа Римский в моем списке неотложных трат на последнем месте. Точнее — в списке вообще не значится.
— У тебя трудное материальное положение, да? А я вся в шоколаде. Поэтому ты раздружилась со мной?
— Не мели чепухи. Ты отлично помнишь, что завистью я никогда не мучаюсь. Сие качество слишком примитивно и недостойно моего развитого ума. Зависть абсурдна. Все равно, что, мечтая загореть, сожалеть, что не родился негром.
— Тогда почему?
Ответить я не успела. Ответ прибыл на своих двоих.
— Милый! — подскочила к мужу Жанна. — Это моя близкая-близкая подруга…
«Настолько близкая, — подумала я, — что семь лет не виделись».
Жанна заткнулась, не договорив, потому что супруг ее застыл на месте, смотрел на меня во все глаза. Как на визитершу с того света. В определенном смысле так и было. Я не отводила взгляда, слегка улыбалась. А чего нам, ожившим покойникам, стесняться? «Я все помню», — сказали его глаза. «Я тоже».
Пауза длилась несколько секунд, но по выразительности дала бы фору иной театральной.
— Здравствуй, Оля! — медленно, едва не по слогам, проговорил он.
— Здравствуй, Вадим! — вполне доброжелательно кивнула я.
— Вы знакомы? — ревниво удивилась Жанна.
Романа с Вадимом у меня не было. Только двухнедельная прелюдия к роману, правда, очень мощная. Я училась на четвертом курсе, он на десять лет старше, доктор математических наук в тридцать два года. Ни до, ни после я не встречала человека такого интеллекта и ума. Недаром, подавшись в бизнес, Вадим процветает. Он был единственным человеком, который мог перекаламбурить меня, прикинуться простачком, а потом выходило, что в дурочках-то я. И при этом говорил, что меня надо отдать на клонирование: остроумные красивые девушки — достояние человечества, как египетские пирамиды или сонеты Шекспира. Я притворно возмущалась сравнением с пыльными достояниями. Мы не могли наговориться, нашутиться, насмеяться. Фантазия уносила нас в немыслимые дали от первой темы, и в какой-то момент мы, хлопая глазами, замолкали: с чего началось-то? Вадим утверждал, что еще не встречал девушки, с которой было бы так легко. Я притворно таращила глаза: «Для тебя девушки — вроде летательных аппаратов, отличающихся по скорости отрыва от земли?» Вадим подхватывал, и через некоторое время оказывалось, что мы уже спорим об искусственном интеллекте.