Тень вечности (Клименко) - страница 33

Они вернулись в город другой, объездной дорогой. Управились за один день, Искандер гнал, как бешеный. Не останавливались даже перекусить. Про еду за весь день так никто и не вспомнил. Уже за Салаватом Сергей неожиданно сзади тронул плечо Диброва. - А я знал, что это вы украли вещи из музея, - тихо сказал он. - С самого начала. Я и поехал только затем, чтобы убедиться. - И арестовать... - Не знаю. Ничего теперь не знаю. - Как поступишь с Лазаревой? - Разберемся. Но постараюсь помочь... О том, будут ли они рассказывать об увиденном, никто не заикнулся. И так ясно, что не будут. Не смогут. В город въехали вечером, в легких летних сумерках. Дибров не захотел ночевать в мастерской у Искандера - непонятно почему, но не захотел. Боялся разговоров, но и оставаться одному казалось невыносимым. Он попросил высадить его у дома Тюрина. Андрей после рабочего дня выглядел усталым, но, увидев Диброва, оживился, стал шумно требовать подробностей. Владимир отвечал вяло, отшучивался. Да, поглядели, пожили. Деревня действительно странная, но не более, чем и все другие глухие деревеньки, где жизнь застряла в начале века. Ничего особенного не обнаружили. Лучше расскажи, как дела у Вальки. Поняв, что другу не до откровенных бесед, Тюрин отстал, успокоился и, чтобы не молчать, начал рассказывать о том, как идут дела в фирме. Владимир слушал вполслуха, невпопад кивал, а потом попросил постелить постель. Холодильник через равные интервалы включался, тарахтел, но не мешал думать. Через приоткрытое окно тянуло сквознячком; ровно, словно вода в реке, шуршала листвой черемуха. Дибров хотел и боялся заснуть. Снова и снова, стоило лишь прикрыть веки, возникала тарелка пришельцев. Да и пришельцев ли? Ведь может быть и так, что воображение само создало картину, которой в действительности не было. Но значит, тогда ничего и не произошло? Дибров окончательно запутался. В конце концов, он вдруг вспомнил о доме, о том, что пора, наверное, завершать это путешествие и возвращаться, и с этими мыслями заснул.

... тянущийся обоз. Добычи досталось много. Обоз двигался в сторону Монголии и Дибров шел между возами - чужой и свой одновременно. На нем был надет полосатый халат, а белый пояс, он знал это, прикрывал обернутый вокруг талии дамасский меч, застегнутый на рукоятку-пряжку. - Посторонись, купец! - услышал он сзади. Дибров подался в сторону и мимо проехал на саврасом коне начальник обоза Дугун. Он уже удалился метров на двадцать, когда вдруг натянул поводья и остановился. - Ну чего ты идешь за нами, как шакал? - он вновь обратился к Диброву. Ты уже набил товаром две телеги. Неужели хочешь набить третью? - Чингис дал мне грамоту, - смиренно ответил Дибров. - Ты не можешь прогнать меня. - Наши воины берут добычу в бою, - пробормотал Дугун. - А потом приходят такие, как ты, и просят свою долю. - Мне трудно управиться с моим добром одному, - признался Дибров. - Продай рабов. - Рабов? - Дугун тяжело посмотрел на него. - Есть у меня несколько, скоро протянут ноги. Выходишь - твои. - Зачем мне больные? - Как знаешь, - Дугун понукнул коня. - Эй, - крикнул Дибров ему в спину. - Пусть будет, как ты сказал. - Пойдем, - сказал Дугун. Еле поспевая за всадником, Дибров вслед за Дугуном обогнал несколько неторопливо идущих возов. - Вот, - сказал начальник обоза. - Эти! Около скрипящей несмазанными осями телеги шел пожилой монгольский воин, которому судьба определила теперь спокойную старость на родине. Воз был тяжело нагружен, да к тому же на нем еще лежали три прикрытые, как мертвецы, тряпками тела. - Отдай ему их! - приказал Дугун. - Пусть платит, - возразил монгол. - Мне тоже нужны рабы. - Это не рабы, а покойники, - сказал начальник обоза. - Отдай и лошадь скажет тебе спасибо. Монгол прикрикнул, и лошадь остановилась. Дугун махнул рукой, и к телеге подбежали двое воинов сопровождения. - Сгрузите этих, - приказал Дугун. Тела сбросили, как мешки, прямо на землю. - Я сделал, как ты просил, - сказал Диброву Дугун. - А теперь проваливай! Телега вновь заскрипела осями и двинулась вперед. Степь казалась вогнутой чашей с зеленым дном и голубыми краями. Сколько хватало глаз, вокруг двигались люди. Шли без дороги. Да и зачем дорога в степи, где можно ехать, не останавливаясь, в любую сторону тысячи километров? Дибров присел перед рабами на корточки, отбросил тряпки. Он бы, наверное, закричал, если бы смог. Но он не смог. Бессильно раскинув руки, перед ним лежал Валька. Вечный румянец на щеках сменился неестественной бледностью, но дыхание было ровным и спокойным. Лазарева, наоборот, лишь телега немного удалилась, села и тронула руками лицо, словно проверяя, хорошо ли она выглядит. Третьим был, очевидно, Шахрутдинов. Дибров никогда его не видел, но почему-то был уверен в этом. А мимо чужой и непонятной толпой шли смуглолицые узкоглазые люди, и где-то высоко в небе звенел невидимый с земли жаворонок...