Люся только молча возвела очи к потолку: ей стало совершенно ясно, что Леша не понял ни слова из ее доходчивой теории.
— Ну так вот, — медленно закурил Соловьев. — Представь себе, что ты сидишь одна. Вся из себя такая свободная, толстая, со сломанной ногой и без работы. Представила?
Люся кивнула. Ужастик представился тот еще.
— Ну, и как тебе эта картина? — спросил Леша и жестом показал, что ответа не требуется. — Не очень весело, правда? Понимаешь, как раз свобода и лишает тебя «священного» права на глупость или на ошибку — называй как хочешь. Ты как будто альпинист, который лезет на гору без страховки. Если же ты «свяжешь» себя с другим альпинистом, то как раз получаешь относительную свободу движений. Парадокс?
— Ага, и он тебя, этот альпинист, тут же отстегнет, как только ты оступишься! — заговорила Люся терминами Соловьева.
— Бывает, наверное, и такое, — философски вздохнул Леха. — Но в кино, например, альпинисты своих бросают только в тех случаях, когда понимают, что товарищ совершенно не хочет помогать своему спасению, а, наоборот, норовит остальных за собой утянуть. И тут сложно кого-то осуждать.
— И неправда! Бывает, что он просто не в состоянии помочь своему спасению! «Скалолаза» помнишь? Там, где девушку Сталлоне отпустил падать со скалы? Она ведь очень хотела спастись!
— Ну без Сталлоне ее жизнь была бы еще короче, — не задумываясь, ответил Соловьев. — Он ведь тоже живой человек, хоть и супергерой. И вряд ли кто-то другой смог бы ее удержать — люди не боги. Все-таки оступаться— не лучший повод проверить силу своего напарника. Но я бы, хоть и не альпинист, конечно, боролся до последнего, пока сил хватит.
Люся чувствовала, что Соловьев где-то специально сбил ее с правильной мысли и теперь увел дискуссию в какую-то другую, совершенно не верную сторону. Но, видимо из-за воздействия «Бейлис», ей было трудно сообразить, в каком именно месте Леха подменил понятия. И вообще клонило в сон.
* * *
В четверг Люся проспала — благодаря благородному ирландскому ликеру она вчера забыла завести будильник. Соловьев, судя по всему, каким-то чудом проснулся и уже ускакал на работу.
Г-жа Можаева хотела было начать метаться, как таракан под струей дихлофоса, но потом прислушалась к внутреннему голосу. И поняла, что работать по-прежнему не хочется. Люся позвонила в офис и, ненатурально кашляя, сообщила Надежде Петровне, что здоровье ее на поправку не пошло. Злобная Безбородова очень огорчилась и затребовала больничный. Люся не торопясь выпила кофе, уложила свои вещи в сумки и с трудом вытолкала их в коридор. Забрать пожитки она решила вечером: попрощается с Соловьевым, выяснит детали поставки ноутбука и заодно заставит его потаскать тяжести.