Люся поозиралась по сторонам. Обстановка показалась ей не слишком гигиеничной, и от угощения она отказалась, усевшись на край стула.
— Так вот, — по-видимому, возвращаясь к прерванному разговору, сказал Волков. — Просто невероятная история. Понимаете, мы никаких таких грибочков домашних сроду не заготавливали — стиль жизни не тот! Не говоря уже про всякие там кровяные колбаски и прочие пережитки натурального хозяйства. Откуда? Откуда могли взяться эти бактерии ботулизма?
— А откуда они обычно берутся? — поинтересовался Митя.
— Из этих самых колбасок-грибочков, я же сказал! — раздраженно бросил Волков. — Но что самое удивительное, самих бактерий тоже не обнаружили никакие анализы! Да и откуда им взяться, если перед операцией дочь просто напичкали разными бисептолами, антибиотиками и противовирусными лекарствами. В общем, сплошная неясность. Откуда мог взяться яд без бактерий? Невозможно! — Волков сощурился и уставился на потолок, как будто бы там вдруг включился телевизор.
— А яд, сам яд, что — обнаружили? — осторожно поинтересовалась Люся.
— Нет, тоже не обнаружили, — вздохнул Волков. — Но врачи говорят, что симптомы похожие. К тому же этот яд вообще практически нельзя обнаружить. Его слишком мало надо, понимаете? Странная история, да?
Митя почему-то вскочил и побежал к окну.
Максим Геннадьевич всей ладонью потер лицо. Только сейчас Люся обратила внимание, что рядом с ним стоит бутылка коньяка.
— А можно на картину посмотреть? — тихонько спросила Люся.
— Ах да. Вот она! — и он указал на закрытый материей мольберт.
Люся откинула покров и ахнула: девушка на картине была как живая. Казалось даже, что она дышит. И при этом выглядела она абсолютно неестественно. Странно вывернутая рука рисует на стекле подобие не то церковнославянских, не то греческих символов. Лицо как будто обращено к загадочным вензелям на окне, а глаза смотрят прямо на зрителя. И какие глаза! Зачарованная увиденным, г-жа Можаева не могла отвести взгляд.
— А что она пишет? — спросила Люся.
— Как вы думаете?
— Я думаю, что-то из священного писания, — предположила г-жа Можаева.
— Именно, — удивленно и одновременно довольно ответил Максим Геннадьевич. — Попробуйте угадать дальше.
— Я думаю, это одна из заповедей, — пошла по наиболее простому пути Люся.
— Верно мыслите. Осталось самое простое.
— Заповедь новую даю вам: да любите друг друга, — догадалась г-жа Можаева.
— Примерно так, — кивнул Волков и даже, кажется, немножко улыбнулся.
— Почему вдруг вы решили использовать такие малопонятные символы? Может, лучше было по-простому, по-русски написать? Сейчас ведь даже церковные книги понятными буквами пишут.