— Что же, как говорится, совет да любовь, — искренне пожелал я.
Девочка снова посмотрела на меня, и я лишний раз убедился, до чего же она похожа на мать.
— И как же тебя зовут? — спросил я у девочки.
— Нася, — чуть слышно прошептала она.
— Настя, — поправила Даша, — она еще плохо говорит, вот и в садике из-за этого проблемы.
— Очень приятно, а меня — Сережа, — представился я. И девочка наконец-то прикоснулась к моей руке.
— Ничего, скоро Настя научится, правда, Насть?
— Да, — девочка кивнула.
Мы вышли из магазина.
Я хотел уже распрощаться, но Даша удержала.
— Как у тебя дела? — спросила она. И я понял, она о чем-то беспокоится.
— Так, живу помаленьку.
— Как семья? — не отставала Даша.
Вадик участия в разговоре не принимал, стоял в стороне, но и не отходил далеко. А Даша, видимо, хотела о чем-то спросить, но при нем не решалась.
— Спасибо, у нас все более или менее, — ответил я.
— Кого-нибудь видел из наших?
— Да так, изредка… Ты же знаешь, дела, дела…
Она кивнула, опустила голову, задумалась:
— Торопишься? А то, может, зайдешь, посмотришь, как мы живем?
Неудобно было ей отказывать. Я взглянул на часы: если поеду прямо сейчас, то попаду в вечернюю пробку.
— С удовольствием.
Они жили в однокомнатной квартире с окнами на Преображенку. Видимо, не так давно сделали ремонт и поменяли мебель.
Пока Вадик раздевал Настю, Даша накрыла стол на кухне. Вадик упорно молчал. Я чувствовал себя неловко, как будто в чем-то виноват. Странное ощущение.
Мы пили невкусный чай, Даша все пыталась накормить меня горячими бутербродами, от которых я благоразумно отказался, и очередным модным вареньем то ли из ревеня, то ли из одуванчиков, никогда не интересовался, из чего нынче варят варенье. В моем детстве его варили из вишни или из сливы… В общем, я никогда особенно не любил варенье.
После чая Вадик увел Настю в комнату, я встал, чтоб уйти. Но Даша не позволила. Она потащила меня на лоджию и там, вздыхая и волнуясь, стала расспрашивать об Игоре. Она не задавала прямых вопросов, ходила вокруг да около, нервничала, прижимала руки к груди, сплетала пальцы так, что белели костяшки. Мне было жаль эту маленькую нервную женщину, но я ничем не мог ей помочь. Собственно говоря, на мой взгляд, у нее все сложилось. И я не понимал, что ее беспокоит.
— Ты меня осуждаешь? — наконец не выдержала она.
Так вот в чем дело!
— Кто я такой, чтоб тебя судить?
— Ну… — она замялась, — наверное, обо мне… о нас с Игорем ходили разные слухи…
— Слухи, они и есть слухи, — сказал я, — Даш, ты мне толком объясни, что ты хочешь узнать? Если смогу — отвечу, честное слово.