— Эта девушка сколько раз ночью пьяная плавала, — неожиданно объявила Валя. — Да. И я с ней плавала. Мы далеко заплывали. Она вообще — спортсменка!
Теперь все мы смотрели на нее.
— Слава богу, что не у нас! — прошептала одна из поварих.
— Валера как?
— Переживает. Вчера телеграмму родителям дал, в морг ездил… Ой…
— Главное, — снова заговорила племянница, — семья у девушки бедная. Они только на ее зарплату жили. Она сварщицей работала.
— Надо деньги собрать, — предложила экономистка. — Только жадные все, не допросишься.
— В обед объявить? — предложила Лена.
— Точно! И пусть только попробуют отказаться!
После обеда Валентина со строгим лицом важно пересчитывала собранные деньги. Она доставала смятые купюры из полиэтиленового пакета и складывала в аккуратную пачку. Поварихи вытягивали шеи, стараясь вычислить сумму.
Валентина скорбно покачивала головой и молчала.
— Ну, сколько там? — не выдержала одна из поварих.
— Мало, трех тысяч не набирается.
— Хоть так…
— Жлобы, пропивают больше! По десять рублей положили — и словно облагодетельствовали.
— Может, денег нет, — предположила моя жена.
— Ладно, не защищай! — отмахнулась Валентина.
Но Аня не защищала. Они с Леной попытались выпросить денег у «дикарей». Но попытка не увенчалась успехом. Сейчас им было стыдно, боялись, что спросят об этих деньгах. Но никто не спросил.
Советский появился только на следующий день. Он был измучен. Подсел ко мне на ужине.
— Как ты? — спросил я.
— Устал. — Он попросил себе стакан чая.
Миша налил.
— Есть не хочешь?
— Какой там, — он отмахнулся.
Миша отошел к печке.
— Может, тебе валерьяночки накапать? У нас есть.
— Не, спасибо… Маринка уже накапала. Слушай, у твоей жены случайно нет медицинского образования?
— Нет.
— Жалко. Я подумал: уколы делает, в лекарствах разбирается… Вдруг есть. Мне медсестра нужна.
— А Эля?
— Я ее выгнал. Дал зарплату и пожелал всего хорошего. Сегодня. Всех отправил: родителей и сестру Юли с телом…
— Они приезжали?
— Да.
— И как?
— Веселого мало. Чем мог, помог. У нас, сам знаешь: кому горе, а кому — куш сорвать… Вся эта бюрократия… Уф-ф!
— Деньги успели передать?
— Деньги? Да. Лена прибегала, принесла. Я им еще 15 тысяч от себя дал.
— Администрация как-нибудь поучаствовала?
— Что? Не смеши меня! Они ж только брать приучены.
Вот и все…
Туча повисла над морем: тяжелая, лилово-серая, взбаламученная, словно грязные комья войлока. Она тянула к воде длинные синюшные щупальца и ворчала далеким громом.
Советский тревожно бегал по берегу. Вместо белых штанов — водолазный костюм зеленый, с черными вставками. Он стал похож на экзотического ящера, только что сбросившего хвост. Дождь то принимался сыпать торопливо, то замирал. И тогда все замирало, даже море, странно притихшее, серое, как-то робко шевелило гальку на пляже.