– Да? – Ираида замерла, чувствуя спиной существенное понижение температуры.
– Не надо кофе, принеси лучше «Боржоми». И снотворного. Целую упаковку.
– Какого снотворного? – изумилась Ираида Глебовна, рискнув чуть обернуться и скосить взгляд на непостижимую и непредсказуемую мадам Грубину. – Разве у вас проблемы со сном?
– Ну мало ли что, – туманно ответила Тамара. – Что у тебя там есть посильнее? Нембутал? Донормил? «Крепкий сон – навсегда»? Вот его и неси…
Сбитая с толку, Ираида принесла требуемое, совершенно забыв, что собиралась по дороге где-нибудь задержаться. Этак минут на двадцать или даже на час. Чтобы у Александра Васильевича было больше шансов успеть вернуться в отель и избавить ее, Ираиду, от затянувшегося допроса.
Провидение услышало ее молитвы. Шеф явился почти следом за ней. Тамара едва успела запихнуть в сумку бутылку и коробку, как он возник на пороге и вежливо попросил Ираиду удалиться.
Что та и сделала с облегчением. Но, разумеется, удалилась не настолько далеко, чтобы нельзя было если не подсмотреть, то хотя бы подслушать.
* * *
Подслушивать, впрочем, оказалось почти нечего.
– Я знал, что найду тебя здесь. – Александр был спокоен. – Зачем приехала?
«Это правильно, – одобрила спрятавшаяся за углом коридора Ираида Глебовна. – Надо сразу же смутить, перехватить инициативу и начать задавать вопросы».
Однако и Тамара Луарсабовна была бойцом опытным и умелым. Не говоря уже про буйный грузинский темперамент.
– Как это зачем приехала? – звонко и весело, как девочка, рассмеялась она в ответ. Судя по дальнейшим звукам, Тамара вскочила с кресла и бросилась ему на шею. – Сандро, чемо дзвирпасо, момехвие![5]
– Даивицке[6], – коротко отказался шеф.
– Ну и ладно, не хочешь – не надо, – неожиданно мирно согласилась Тамара. – Я при-ехала поговорить. Об одном весьма важном деле.
– Хорошо. Но не здесь.
– Уж конечно, не здесь! Идем к тебе в номер.
– Идем.
Ираида Глебовна прижалась к стене.
«А ведь я уже не девочка, – снова пожаловалась она неведомо кому, – и тахикардия у меня, и вообще…» Тем не менее, несмотря на тахикардию, она на цыпочках последовала за шефом и его супругой и убедилась в том, что они вошли в 212-й.
* * *
Презрительно сморщив нос на скромную, по сравнению с президентским номером, обстановку, Тамара скинула с плеч соболя, прилегла на кровать, подперев голову точеной белой рукой в дорогих перстнях и браслетах, вытянула ножки в черных сетчатых чулках, лишь слегка прикрытые кожаной мини-юбкой, и замерла так в обольстительной позе восточной одалиски.
Александр Грубин устроился в кресле напротив, упер локти в подлокотники и скрестил пальцы.