– Да, да, Джафар, ты поступил совершенно правильно…
– Я места себе не находил от беспокойства… А если бы с вами что-нибудь случилось?
Тут до Джафара дошло, что с калифом, похоже, в самом деле что-то случилось. Но не в том смысле, которого он опасался.
– Мой господин, вы были у нее? Вы были у прекрасной Ясмин?
– Да.
– И, позволю себе спросить, она оказалась… жемчужиной, еще не сверленной и не объезженной другим кобылицей?
– Это что, опять Хафиз?
– Нет, это Саади… Впрочем, я читаю ответ на вашем лице!
– Ты прав. И знаешь что, Джафар, давай-ка мы с тобой напишем один фирман.
Джафар уселся за письменный стол, размотал чистый свиток пергамента с золотым обрезом и обмакнул в чернила оправленное в золото гусиное перо.
– Сего дня… сего года… мы, калиф багдадский, повелитель правоверных, ну и так далее, сам допишешь… милостиво повелеть соизволили: нам угодно взять в законные жены женщину, которая доставит во дворец принадлежащую нам драгоценность – оправленные в золото бадахшанские рубины, нанизанные на шелковую нить в виде четок. Все. Число, подпись. Трижды в день оглашать на базарах, площадях и с минаретов мечетей.
– Повелитель, но зачем так сложно?
– Затем. Я хочу, чтобы у Ясмин был выбор. Если она не захочет выйти за меня замуж, она не придет во дворец.
– Вы думаете, это возможно – чтобы она не пришла?
– Джафар, ты не знаешь ее. Это необыкновенная женщина, не похожая на других. Но я надеюсь, что она придет. Во всяком случае нынче ночью я сделал для этого все, что мог.
– А если все же не придет? Как тогда быть с четками?
– Неужели ты думаешь, Джафар, что я стану отнимать у женщины свой подарок, даже если она пренебрежет мной?
Джафар задумался. В конце концов, калиф не отозвал палача из отпуска, а он, Джафар, в высказывании своего мнения и так зашел достаточно далеко.
– Если эта женщина действительно такова, как считает мой повелитель, – медленно произнес он, – она придет во дворец в любом случае. Или она вернет вам четки, чтобы снова получить их из ваших рук в качестве свадебного дара, или она вернет вам четки, потому что не захочет держать у себя такую дорогую вещь чужого для нее мужчины.
– Увидим. – Калиф насупился и повернулся к Джафару спиной. Великий визирь отвесил царственной спине поклон и поспешил удалиться.
* * *
Алена отчетливо слышала, как калиф сказал «Увидим». Голос калифа был ей знаком. Знакома была и спина в белом шелковом халате, и походка, которой калиф удалился в глубь кабинета и встал перед широко раскрытым венецианским окном, заложив за спину смуглые от загара руки с длинными изящными пальцами.