— Он привык заботиться о Вилле.
— Но ее нет.
— Он думает, что она вернется и не хочет растерять кулинарных навыков. — Дон повел рукой. — А посмотри, во что он превратил дом.
Треснутые рамы на картинах сменились новыми, ковер изрядно похудел после чистки, паутина, угнездившаяся по углам, лишилась местожительства. А на самом видном месте, по центру, прикрывая дыру, висело зеркало!
— Он думает, она вернется?!
— Кладовая скоро треснет от запасов. Но я не хочу, чтобы ты говорил с ним на эту тему. Не позволю его расстраивать.
— С чего бы это?
— Он слишком разговорчив, когда не в духе.
Отмазка Дона звучала именно как отмазка.
— Ну, да, пусть лучше треснет кладовка или ты от кофе.
— Как Летха?
Перевел разговор на другую тему.
— Она не виделась с братом.
— Значит, он до сих пор думает, что она мертва?
— И что в этот город ее сбросил Ризгор. Так говорят.
— Что еще говорят?
Последняя новость как раз таки и привела Марбаса.
— Говорят, через несколько дней Вилла пройдет обряд превращения в легал.
— Когда точно?
— Через три дня.
Дон поднялся, бросил быстрый взгляд в зеркало, на секунду мелькнула иллюзия: темные, чуть волнистые, влажные волосы, волевое лицо с упрямым подбородком, наметившейся двухдневной щетиной, ровный нос с тремя маленькими веснушками. Эта деталь особенно поражала Марбаса. Дон как-то обмолвился, что так и было когда-то, но демон считал это прихотью Виллы и ее желанием дать Дону что-то свое. Точнее, что-то, что напоминало бы ему о ней, когда ее нет рядом.
Ее веснушки. На его носу.
— Пойду отдохну, — приняв настоящий облик, соврал Дон, потому что никогда не нуждался в отдыхе. — Но ты не говори Чупарислиодиуссу о Вилле.
— Почему?
— Потому что тогда он точно поймет, что она не вернется.
Дон дематериализовался. Вот так, посреди беседы, не дожидаясь, пока гости соизволят откланяться. Куда он спешил? Очередной бег по городу? Да нет, тихо.
Марбас вернулся к себе.
Переступив порог комнаты, выбросил иллюзию о девушке, которая могла бы его полюбить. На огромном ложе, обернувшись шелковой красной простыней, ждала Летха. Секс — необременительно и приятно, а любовь — это кофе без сахара. Горчит, обжигает и пока распробуешь вкус, остывает.
— Ты долго, — ноги Летхи обхватили сильное тело, — я успела соскучиться.
Марбас напрягся. Серьезные отношения с ней не входили в его планы, но смех и продолжение фразы успокоили:
— Я кое-кого пригласила, не против?
Дверь ванной открылась. Оставляя влажные следы на полу, Аббадон присоединился к паре. Жар сплетенных тел вытеснил мысли о кофе, забрал время на размышления. Разве что самовольно строились планы, как вернуть Виллу для Дона, и где-то далеко в подсознании тлело мимолетное огорчение, что «я соскучилась» произнесла не та и не так.