— И вина не предложишь? — невинно поинтересовался Адэр.
Огонь в камине вспыхнул, но температура в большом зале резко понизилась. Кто-то явно не в духе, но и Адэр не из путешествия вернулся. Прошлое, сидевшее в памяти острыми осколками, зашевелилось, пополнилось файлами с обновлением, настоящее ударило плетью. Волновало не то, что девушка ему отказала, что в принципе не случалось; тревожило, где она, и почему слухи, которыми полнится земля демонов, упорно молчали. Станет легал — вся информация.
— Она. Была. Мне. Нужна.
— Какое совпадение, мне тоже.
Отрывистая речь Ризгора впечатляла других подданных, но не черта. Адэр в немигающих черных глазах читал другое послание: снова не оправдал возложенные на него надежды. А кого заботило, на что надеялся он?
Невилл останется тем, кем есть — животным, забывающим не только речь, но и прошлое. Адэр — неудачником, не сумевшим обменять женщину на честь. А Ризгор — могущественным демоном, плюющим на какую-то там честь, главное — без императорского расположения.
К чему он хотел так выслужиться?
Вопрос.
— К чему ты хотел выслужиться перед императором?
— Я расслышал тебя и в первый раз.
— Ответа не будет?
— Тебе есть, что сказать в свое оправдания?
Пожал плечами.
— Я в нем не нуждаюсь, — дематериализовался из замка, не испросив разрешения.
Несколько дней погостил у родственников, день выдержал с матерью, но голова шла кругом от увиденного, и келья Кэтлин показалась соблазнительным местом. Тихо, если он кому и мозолит глаза, то одной монахине — других истинно верующих в богадельне нет, а значит и черт для них не существует.
Обычные, уставшие от забот люди. От них скрывать своего пребывания не нужно — они сами прятались от малейшего дуновения жизни.
Кэтлин годилась ему в правнучки, но на его фоне выглядела старухой, а смех ее и глаза возраста не имели. Она могла получить другую жизнь, не праведную, но насыщенную, полную удовольствий и искушений, мужчины вились бы возле ее моложавого тела, зачарованно любовались лицом и не седеющими волосами.
Не захотела, теперь поздно.
Черт считал это глупостью, но в остальном ее взгляды и рассуждения казались если не мудрыми, то не лишенными смысла. Не все женщины обладали и такой поразительной интуицией — она ведь учуяла его, с первого появления, заговорила, не боясь осуждения тех, кто записал в ненормальные. Ее пытались лечить, но черт следил, чтобы лекарства не достигали ее тела.
— Скажи им, что больше не слышишь меня, — посоветовал перед очередным обходом врачей.
— Я не могу врать.
— Кто тебя заставляет?
Адэр исчез, и она правдиво ответила докторам, что черти ей больше не мерещатся. Они посчитали это своей удачей, Адэр — по скромности — чисто своей. Его мутило от запаха лекарств, лицемерия, въевшегося в свежеокрашенные стены, и он сменил обстановку. Так он сказал Кэтлин, на ее вопрос, зачем помог выбраться из того ада, и как ребенку терпеливо пояснил, что из ада не так просто выбраться, как она представляет.