Кресло Ризгора развернулось, хозяин замка окинул гостя мрачным взглядом. В зрачках полыхало пламя — признак ужасного настроения, но если он думает, что у Адэра настроение лучше или что ему не плевать на настроение какого-то демона…
— Для тебя не какого-то, — перебил поток мыслей Ризгор, поднялся, прошелся по залу. — На сегодняшний день есть две новости, которые тебе нужно знать. Первую новость ты узнал сам, роя астральные тоннели и потратив кучу времени, которое бы тебе пригодилось… Первая новость — девица, которую я отправил погостить в твой любезный город мертвых, жива. Пока еще.
Адэр сел в кресло, со скукой наблюдая за спиной Ризгора. Тот обернулся, уголок его губ дернулся, но смолчал. Еще две ходки по большому залу, — с чего такая нервозность, будто война на носу? — и ответ на вопрос:
— Верно, вторая новость, это, собственно, война.
— Анидат или Город Забытых Желаний?
Мирный договор иногда норовили нарушить оба соседних города, считая, что кто первый, тот и в дамках. С Анидат нейтралитет установили полгода назад, когда герцогиня предложила откуп в виде легал в обмен на свободное перемещение бликов через Наб и изгнание демонов со своей территории. Не нравились ей визиты темных. А Город Забытых Желаний гнил, не посягая на других, если никто, а в особенности, Адэр не пытались туда сунуться.
Один раз перемирье пошатнулось, когда Ризгор скинул с обрыва Летху. Дон не обрадовался подарку и вместе с ее остриженными волосами прислал письмо, в котором красочно описывал, как из нее высасывали жизнь и кого она проклинала. Дон так же дал понять, что еще одно вмешательство, любое, и он сделает встречный подарок.
Ничто не может пройти мимо внимания хозяина города, поэтому Адэр не понимал, что позволило Вилле выжить, но разберется. После. Когда вернет ее в безопасное место.
Факелы взорвались огнем, языки в камине разрослись лесными кострами, вино в бокале забулькало.
— Ты можешь не отвлекаться на спецэффекты? Я спешу.
— Ты. Будешь. Ждать. Сколько. Я. Захочу, — зашипел несколькими голосами демон.
— Ладно, ладно, — Адэр махнул рукой, — но хотя бы говори без пауз.
Факелы успокоились, камин засверкал прощальными искрами, вино остыло, глаза демона стали обычными.
— Девушка, которую ты себе присвоил, жива, — начал демон.
— Это мы уже выяснили, но я бы внес уточнение. Я никого не присваивал, она сама меня выбрала.
— Пусть так, — согласился Ризгор, чем сильно удивил черта. Покладистость Ризгора настораживала больше вспышек агрессии. Это значило, что дело — дрянь, это значило, что у собеседника практически нет выбора, за него все решили, и маленькая уступка в словах — проигрыш в деле, о котором собеседник пока и не знал.