Он уже начинал доставать меня со своими советами. Но этому я все же последовал.
— Я только не понял, они здесь все больные или только Хабиб? — резюмировал свое отношение к инциденту Димыч.
— Мы больные, — отозвался Илья. — Что приехали сюда.
Мы уже пили чай, рассматривая мои сокровища, когда за застекленной дверью мелькнули силуэты, а потом она без стука отворилась. Это был Асим, пресс-секретарь Масуда, в сопровождении высокого, статного парня с рыжими волосами и бородой, который был одет в камуфляж. Асим представил его: Наджаф был одним из личных телохранителей Масуда. Асим рассказал своему начальнику, что у нас полетел зарядник, и Масуд попросил Наджафа помочь.
Мы еще не закончили трапезу, и парни охотно присоединились к чаю. У Димыча играл плеер: он накупил в Душанбе кассет с записями местной эстрады и теперь каждый вечер потчевал нас музыкой. Как выяснилось, наши друзья афганцы не только понимали каждое слово — оба были таджиками, — но и знали пару песен. Оба бывали в Душанбе, и для них этот город был символом цивилизации, примерно как для жителя сибирской деревни Москва.
— Я передал Масуду ваше пожелание снять интервью с пленными талибами, — сказал Асим, отхлебывая из своей пиалы. Он был похож на поэта или актера — движения его были точными и изящными.
— И что?
— Вы можете сделать это завтра, прямо с утра, как мы и говорили. К сожалению, мы не сможем поехать с вами. Но ваш переводчик, Хабиб, знает, где тюрьма, а там все уже в курсе. Масуд просил, чтобы вы обязательно сняли пакистанского офицера.
Нет, они что, сговорились с Москвой? Я ломал голову, как мне встретиться с пленным пакистанцем, а здесь этого хотят не меньше, чем в Конторе.
— В мире об этом никто не говорит, — продолжал Асим, — но на самом деле мы воюем с иностранной армией.
— Как в свое время с нашей?
Асим деликатно улыбнулся — он сам бы ни за что не сделал обидного для русских намека.
— Почти. С той разницей, что пакистанцы не стали вводить свои войска. Они просто дали оружие и своих офицеров.
— Асим, извините за вопрос, — мне это действительно было интересно, а уж тем более в роли журналиста. — А вы что делали, когда наши войска воевали здесь?
Асим засмеялся, тихо и как-то по-детски. Из всех, с кем мы здесь общались, он был самым симпатичным и заслуживающим доверия.
— Когда ваши пришли сюда, мне было четыре года, а когда ушли — четырнадцать. Но мой отец был капитаном, он служил в царандое. Знаете?
Я кивнул. Царандой — это были своего рода внутренние войска коммунистического правительства. Получается, его отец воевал на нашей стороне.