В гареме Бизбике были выделены три большие проходные комнаты, самая дальняя из которых была ее спальней. Еще одна из комнат служила трапезной, третья комната предназначалась для приема гостей. Из гостевой комнаты имелся выход во внутренний дворик с круглым бассейном посередине, обсаженный акациями, вишневыми и грушевыми деревьями. Там были дорожки, посыпанные речной галькой, вкопанные в землю массивные деревянные скамьи под круглыми навесами, качели, подвешенные между двух высоких столбов.
Теперь дорожки и деревья были засыпаны снегом, вода в бассейне покрылась коркой льда. На исходе был февраль. Хотя снег еще не таял, но с южной стороны уже веяло теплом приближающейся весны.
Настасье хотелось погулять во дворе по хрустящему снежку, побыть наедине со своими мыслями, но Бизбике, уставшая от безделья и одиночества, усадила ее на стул, дала в руки хур – трехструнный татарский музыкальный инструмент. Бизбике пообещала Мухаммед-Булаку обучить Настасью игре на хуре. После нескольких уроков Настасья уже могла сама подобрать на струнах какую-нибудь простенькую мелодию, но до полного мастерства ей было еще далеко.
– Где ты витаешь, милая? – сердилась Бизбике, видя, что Настасья сегодня какая-то слишком рассеянная. – Не выспалась, что ли? А может, влюбилась?
Настасья подняла голову и встретилась глазами с Бизбике, сидевшей напротив нее.
– Скажи, сколько воинов в тумене? – неожиданно спросила Настасья.
Строгие, чуть раскосые очи Бизбике наполнились недоумением, ее черные, красиво изогнутые брови чуть поднялись кверху, выражая удивление.
– Тумен – это десять тысяч всадников, – сказала Бизбике. – Почему ты об этом спрашиваешь, моя дорогая?
– Твой отец – темник, – уклончиво ответила Настасья, – значит, у него под началом десять тысяч воинов. Так?
– Да, – кивнула Бизбике.
– Мамай тоже темник, но у него гораздо больше войск, – продолжила Настасья. – Почему?
– Не знаю. – Бизбике пожала плечами. – Наверно, потому, что Мамай не просто военачальник. Он еще считается блюстителем ханского трона.
– Мухаммед-Булак боится и опасается Мамая, – заметила Настасья, понизив голос. – Он подговаривает твоего отца убить его. Я сама слышала это.
Бизбике побледнела и чуть не выронила хур, который держала в руках.
– Если мой отец пойдет на это, то он непременно погибнет! – воскликнула она. – А вместе с ним погибну и я. Мухаммед-Булак не мог сам решиться на такое, наверняка его подбивают на это улусные эмиры! Уверена, тут не обошлось без Коктая, который всюду сует свой нос!
Настасья сочувственно кивала головой в белой накидке, а сама думала о своем. Ей вспомнилось, как однажды княжеский тиун в разговоре с ее отцом, у которого он подковывал своего коня, упомянул о том, что население Серпухова увеличилось до шести тысяч человек.