Нет, на моих глазах не слезы: отболело уже давно.
Личная жизнь у меня как-то не сложилась».
Он не стал рассказывать, что женщины у него изредка появлялись. Но как-то быстро исчезали. Или он сам шарахался от них? Его отбивал их запах. Он был всегда разным. Одна подружка пахла свежесоленой красной икрой, другая — чем-то вязким и тяжелым, словно смесь расплавленного битума с гуталином. От третьей несло перемоченным грязным бельем.
Все запахи объединяло одно: они были низкими, приземленными. И грузными.
После Афганистана Константин служил на Дальнем Востоке, потом ему предложили Таджикистан…
И вот теперь появилась Леночка…
Филин выговорился, и ему полегчало.
Ветров выслушал, залпом выпил свой стакан и даже не поморщился.
— М-да, судьба-а-а… — произнес он.
«Надо как-то его утешить, — мелькнула добрая мысль. — Только как? Здесь уже запущенный случай. Как говорится, легче пристрелить».
— Брось, ерунда все это, — вымолвил журналист заплетающимся языком. — Забудь.
— Да забыл уже. Разливай. — Филин театрально махнул рукой и покачнулся, едва не улетев под стол.
— То была не любовь, ик, — Андрей попытался нацелиться горлышком бутылки на его рюмку.
— А что же по-твоему?
— Щас объясню, только наведу орудие. — Бутылочное «дуло» дрожало, как автомат в руках новичка, но Ветров все же попал в цель, расплескав лишь несколько капель. — Это детская привязанность. Вы ведь познакомились детьми, внушили себе, что это любовь. Такое часто случается у маленьких. Так что корью-любовью (о, хорошая рифма) ты по-настоящему еще не переболел.
Ветров зажигался от своих слов, его уже несло, как Остапа:
— Любовь отрывает от земли! Может унести ввысь, а может грохнуть о землю. Как правило — грохает. Но даже Икар, случись что, полетел бы второй раз, как ошпаренный. Так что… что ты хочешь? Ты любишь классную женщину. Она любит тебя. В чем проблемы, ребятки? Плодитесь и размножайтесь. Ик, забыл, кто это сказал…
— У этого романа нет перспектив.
— А что ты считаешь перспективой? — Андрею захотелось ударить по столу, но он сдержался. — Жить под одной крышей, спорить: кому мыть посуду или как поджарить яичницу? Нарожать спиногрызов, которые будут лазить по тебе и тормошить, когда ты, смертельно усталый, захочешь отдохнуть после работы?
Ветров приподнялся на стуле и подался вперед. Весь жар, который производило его раскочегаренное алкоголем сердце, он вкладывал в эти слова:
— Нет уж, хрен с ней, с такой перспективой! Наслаждайся сейчас, пока ваши отношения воздушные и оттого прекрасные.
— Но я хочу быть с ней постоянно!
— Остынь! — Журналист не удержался и все-таки стукнул кулаком по столу. Посуда испуганно звякнула.