Как укорял я себя в том, что согласился на назначение Кунца командиром! Будь лодка в других, более надежных и верных руках, возможно, она и не погибла бы.
Впрочем, эти упреки себе были до некоторой степени преувеличенными. Ведь сто семьдесят четвертой «малюткой», погибшей около месяца назад, командовал отважный и умелый Иван Сухорученко, который в полной мере продемонстрировал свое искусство моряка и подводника, когда в марте привел лодку в базу после подрыва на мине. А Видяев, Хомяков, Малофеев, Шуйский? Разве заподозришь кого-нибудь из них в недостатке мастерства, находчивости, выдержки?!
И все-таки очень трудно снять с себя упрек в том, что в каких-то вещах просчитался ты сам, каким-то своим решением не отвратил от лодки грозящей ей беды. Тут порой бывают бессильны и логика и здравый смысл.
Над центральной Россией стояла хмурая, слезливая осень, словно все слезы вдов и сирот отдавала она земле. А у нас на Севере уже наступила зима. Третья по счету военная зима. Но в тот год неизбывное горе людей, потерявших родных и любимых, все чаще смягчалось улыбкой. То был год великого и окончательного перелома в ходе войны. И каждому было ясно, что успехи эти прочные и необратимые, что вот оно, очищение родной земли, идет! И на весах человеческих чувств радость от этого перевешивала каменный груз всякого личного горя.
[269]
С таким настроением и встретили мы ноябрьские праздники, на которые Север отпускает куцый-прекуцый день и вьюжный ветер.
На бригаде не прекращалась обычная боевая работа. Зима есть зима: она помогает подводникам в достижении скрытности, но и затрудняет поиск врага, требует удвоенных сил для борьбы с осатаневшей стихией.
Тихоокеанцы (впрочем, слово это все реже и реже употреблялось в нашем лексиконе) встречали первую боевую полярную зиму. Встречали по-разному. Экипажу «Л-15» она обернулась радостью новых побед.
В ноябрьском походе эта лодка использовалась в торпедном варианте. И днем двадцать второго числа она удачно атаковала надводный минный заградитель, идущий в сопровождении миноносца и двух сторожевиков. Из шести вылущенных по минзагу торпед попала одна, но и этого оказалось достаточно.
А через два дня, следуя в надводном положении, лодка встретилась с тремя тральщиками. Комаров вышел в атаку прямо под дизелями и трехторпедным залпом потопил тральщик. Что ж, это неплохо. Но могло быть и лучше, если б командир перешел на электромоторы, заполнил главный балласт и стрелял из позиционного положения. При таком способе действий можно было бы потопить один за другим все три тральщика. И хоть, как говорится, победителей не судят, на разборе был сделан большой упор на эту промашку Комарова.