– Ты туда идёшь? – Шошин показал в сторону загона.
– Иннокентию помочь надо.
– Меня возьми…
– Хочешь посмотреть, как чаут бросаю? – Тырылгин широко улыбался, будто весь тундровый простор расплылся на его обветренных щеках. – Пойдём! Иннокентий тебя увидит – обрадуется! Он вспоминал всех вас. Хотел сразу после кораля в Нижнеколымск подаваться, а оттуда в Керетово. Ефим выздоровел?
– Поправляется…
…Стадо движется медленно, осторожно. Олени то мечутся, то, замерев, останавливаются, пугливо озираясь, прижимаются друг к другу. Загонщики осторожны. Резкое движение, громкий окрик – и всё начинай сначала. Кто-то из пастухов неосторожно громко щёлкнул чаутом. Стадо метнулось пёстрой волной и вихрем помчалось прочь от загона.
– Спугнул! – досадно всплеснул руками Тырылгин и, подхватившись, побежал к загонщикам.
Через какое-то мгновение его рыжий малахай уже мелькал среди ветвистого леса бархатных оленьих рогов. Со всех сторон улюлюкали, кричали на разные голоса пастухи. Наконец стадо сдержали, успокоили. Загонщики вновь окружили его и погнали в кораль. Шошин подошёл к загону, когда за последним оленем задвинули вход.
– Здравствуй, Гаврила! – Переведя дыхание, Батюшкин крепко пожал Шошину руку. – Мы недолго. Успокоятся олешки, отделим коров, тёлок от быков – и делу конец. Стадо нужно разбить: молодняк угнать подальше, понадёжнее…
Подошли разгорячённые, приветливые оленеводы. Они пожимали Шошину руку, похлопывали по плечу, как давние товарищи. Всем было приятно, что главный ревкомовец приехал в такое горячее для них время…
Батюшкин дал команду, загонщики заняли свои места. Теперь не зевай. Со свистом проносятся над стадом упругие чауты, захватывая тугой петлёй рога буров. Олени, ускоряя бег, стремительно кружатся по коралю. Батюшкин внимательно следит за поведением стада. И когда наконец усталые коровы и телята сбились в кучу, отошли в сторону от самцов, крикнул:
– Выгоняй!..
Тырылгин и Жирков отвели перекрытие выхода, и важенки стремглав вырвались из загона. Отбежали и смотрят на телят, таких суматошных, неуклюжих, – это прощание. Свистят чауты. Бычков оттаскивают в сторону. Вот заарканил ветвистый рог быка Тырылгин. Олень вздыбился, забился, стараясь освободиться от крепкого аркана, но человек сильнее…
– Управились. – Батюшкин помолчал немного… – Летовка трудная будет. Весна поздняя.
После долгого пути, слепящей белизны тундры, недоедания Шошин почувствовал себя плохо. Батюшкин заметил его состояние, поддержал под руку.
– О-о… ты, однако, совсем плохой, Гаврила. Пойдём, однако, в тепло, чай пить будем.